Мне не понравилось, что она обвиняет Свонни. Именно она. Я посмотрела бы на это сквозь пальцы, окажись на ее месте кто-нибудь другой. Гордон Вестербю, к примеру. Но это сказала Кэри Оливер. Я повторила, что там нет ничего насчет Ропера как убийцы. Зачем Свонни прятать следы старого преступления?

— А можно посмотреть другие дневники? — спросила Кэрри.

Мы снова пересчитали ступеньки наверх и взяли пачки за 1925–1934 годы, 1935-1944-й и так далее. Ни в одном из дневников вырванных страниц мы не обнаружили, пока не дошли до 1954 года, где отсутствовал один лист. Я продралась сквозь датский и поняла, что речь идет о смерти Хансине.

— Давай выпьем шампанского, — предложила я.

Кэри подняла бокал.

— За будущего редактора «Асты», — сказала она.

— Не уверена, что стану им. Далеко не все дневники переведены.

— Как ты думаешь, почему Свонни Кьяр вырвала страницу из 1954 года? Ведь она к тому времени уже постарела. Пора бы страстям улечься вроде как.

Я не смогла удержаться:

— Ей было столько же, сколько тебе сейчас, Кэри.

Она помолчала с минуту. Собственно, а ей какое дело? Ее интересовало убийство, но к 1954 году все Роперы давно умерли.

Кэри повторила то, что сказала по телефону:

— Ты меня простила?

Ее слова рассмешили меня, хотя ничего смешного в них не было.

— Аста однажды сказала мне, что, по ее мнению, людей надо прощать, но не сразу.

— Так разве это сразу? Ведь пятнадцать лет прошло. И я прошу прощения, Энн.

— Ты просишь прощения, потому что у тебя ничего не получилось, а не потому, что ты — как бы это сказать? — влезла в мою жизнь и увела любовника.

— Прости, — прошептала она.

— Между прочим, вряд ли Дэниэл был бы мне сейчас нужен, — сказала я осторожно. — Ни при каких обстоятельствах, ни при каком раскладе, даже если бы он продолжал жить со мной, а не с тобой.

— Но ты же собиралась за него замуж, Энн! Он так говорил.