Расмус ничего не говорил, пока не столкнулся с Кроппером у нашего дома раза три. Тогда он сделал постное лицо, из-за чего стал похож на лютеранского пастора из церкви в Хэкни.
— Кто же твой дружок Аста? — спросил он.
— Какой дружок?
— Высокий джентльмен, которого я видел вчера у нас в саду.
Тогда я догадалась, о ком он, но притворилась, словно не понимаю, даже напустила на себя виноватый вид. А потом ответила, словно меня вдруг осенило:
— Я знаю, о ком ты! Это не джентльмен, а поклонник Хансине.
Он густо покраснел.
Во-первых, он не хочет, чтобы я подумала, будто такой умный, важный и занятой человек может ревновать. А во-вторых, он понимает, что должен был отличить работягу от джентльмена, на это способен любой англичанин. Правда, если не смотреть на одежду, Кроппер совсем не похож на рабочего.
Расмус, наверное, решил, что я пошла по стопам миссис Ропер. Только он никогда о ней не слышал, и пусть так останется.
Снова мой день рождения. Сегодня мне тридцать три. Скоро середина жизни, если она наступает в тридцать пять, как говорил мой отец.
Расмус, как обычно, забыл. Моя соседка, миссис Эванс, говорила, что не дает мужу ни единой возможности забыть какую-нибудь знаменательную дату, к примеру день рождения или годовщину свадьбы. Она начинает напоминать о ней недели за две до срока: «Ты, конечно же, помнишь, дорогой, что в пятницу?» или «Ты не забыл, что отмечаем в среду?» Но я не собираюсь так унижаться. Если он не удосужится вспомнить, напоминать не стану. Подарки, если их дарят только потому, что должны, — ничто, пыль и пепел.
Надеюсь, что Хансине напомнила хотя бы детям. Расмусу она точно не осмелится.
Тем не менее подарки я получила от всех детей. От Моэнса — крошечные ножницы в футляре из свиной кожи, от Кнуда — два носовых платка с инициалом «А», уложенные в серебряную коробочку, и наперсток от Марии, что очень кстати. Старый я проткнула шилом. О подарке от Свонни я пишу отдельно, потому что он был единственным самодельным подарком, и хочется думать, сделанным с любовью. Это перочистка, которую Свонни сшила из кусочка прелестного фиолетового фетра. По краю — чудесная узкая мережка, а в центре вышита красная роза — она знает, что это мои любимые цветы, — и «Mor» розовой тамбурной строчкой. Я не буду ею чистить перья, а сохраню навечно.
Расмус появился только к вечеру, перед ужином. В руках он держал какой-то прибор. Я видела такой только на картинке.
— Вот, посмотри, — сказал он, — телефон. Тебе нравится?
— Это подарок на день рождения? — спросила я.
Он призадумался:
— Конечно.
— И кто же им будет пользоваться?
— Естественно, он мне потребуется для бизнеса, — сказал он. — Но и тебе тоже можно.