– Мы не на Салтовке[3], хитрец.

– И все же. Я лягу на диване, кровать – твоя.

Она заколебалась:

– Без всяких?..

– Слово чести.

Как просто оказалось ее уговорить!

«Отлично ты себя зарекомендовываешь…» – вздохнула Оксана.

Горячие струи массировали утомившееся за день тело. Она намыливалась, мечтательно улыбаясь.

И услышала сквозь шум воды металлическое цоканье – так шарики в беспокойных руках стучат друг о друга и шуршат.

Оксана крутнулась на скользкой эмали.

Ваня стоял позади нее, перебирая свинцовые мячи, свои игрушки. Душевая занавеска фильтровала свет лампочки, отчего лицо Вани отливало синевой. Остекленевшие буркала сверлили девушку. Рот был приоткрыт.

– Шлюха.

– Тебя здесь нет… – прошептала Оксана.

– Грязная шлюха.

– Тебя нет!

Она зажмурилась, посчитала до пяти. Снова открыла глаза. Мираж исчез. По кафелю текли крупные капли. Прошлое не в первый раз прорывалось сквозь возведенные стены крепости – являлось яркими образами, почти галлюцинациями.

«Нервы, – подумала Оксана, отплевываясь от воды, – нервы и алкоголь».

Она вытерлась насухо вафельным полотенцем. Осмотрела себя в зеркале. Приподняла груди, втянула живот, повертелась.

«А что? Весьма и весьма. Я достойна встречаться с нормальным мужчиной, а не психом, страдающим от военного синдрома».

Она выдавила на палец завиток мятной пасты, почистила зубы. Надела предоставленную Корнеем футболку. Подол достигал колен. Вполне скромно.