Софи почувствовала такое облегчение, что ее глаза снова затуманились. Она со смехом вытерла слезы.

— Ух ты. Как позитивно.

— Дрю — мой лучший друг. Я ему доверяю. Я уважаю Малкольма. Я не очень хорошо знаю Аву, но она мне нравится, а Дрю ее просто обожает. Я тебя знаю. Ты потрясающая. В чем тут не быть позитивным?

— Очень мило, Ванн, но было бы глупо думать, что у этой истории нет обратной стороны.

— Не думаю. Принять тебя в семью — все равно, что найти клад.

— Ой, не перегибай палку, — усмехнулась Софи, — я и так на взводе после вечеринки. Думала о том, что было бы, если бы мама была частью семьи Мэддокс. Я могла бы стать одной из них, у меня могли бы быть братья или сестры… Это глупо, я знаю.

— Совсем не глупо. — Ванн сел на кровать и сжал ее руку.

— Я знаю, что прошлого не вернешь, — сказала Софи, — с ошибками покончено.

— Разве что учиться на них, чтобы не повторять, — заметил он.

— У меня нет романа с женатым мужчиной, Ванн. И у меня не будет неожиданной беременности.

— Вообще-то я подразумевал своего отца, — сказал он. — Акоста-старший никогда не расслаблялся. Ни с мамой, ни со мной. Вероятно, это было его посттравматическое расстройство, но оно навсегда оставило на нем след. Может быть, так было и с твоей мамой. И Малкольмом.

Софи кивнула:

— Мама тоже никогда не теряла бдительности. Время от времени она ходила на свидания, но так и не отдала никому предпочтения. Мама не готова была посвятить себя кому-то. Кроме меня.

— Мы не будем такими, как наши родители. — Ванн прижался губами к ее руке.

Софи издала дрожащий смешок.

— Так странно… Но я просто не могу быть с тобой осторожной. Как бы ни старалась.

Ванн покачал головой, глядя ей в глаза:

— Так не старайся.

Этот момент был таким волнительным, а чувства настолько сильными, что Софи едва могла выдержать напряжение. Ее охватила дрожь от страха и… надежды.

Ванн был такой красивый, с серьезными темными глазами. Она коснулась его лица, запоминая каждую черту.