— Правда, — заверил он, — не думай, что Малкольм не обратил на тебя внимания.

— О, пожалуйста, — протянула она, — за весь день он ни разу не взглянул на меня. Разве что сердито посмотрел из-за того, что я опоздала сегодня утром. И когда закашляла. Кстати, спасибо за воду.

— Именно это я и имел в виду, — сказал Ванн. — Малкольм не вознаграждает совершенство. Он ожидает этого как должное. Он не замечает, когда все идет нормально, но, если не дотянешь до его стандарта, непременно сообщит.

— Так его игнор весь день — хороший знак?

— Очень хороший, — сказал он, — ты превосходно работаешь. Я не говорю по-китайски, поэтому не могу поручиться за твои языковые навыки, но весь день шло плодотворное обсуждение. Мы добились большего, чем кто-либо из нас ожидал. Благодаря тебе.

— Хм. — Софи убрала бутылку в сумочку. — Очень любезно с твоей стороны. Малкольм всегда такой?

— Трудоголик, сверхсосредоточенный, одержимый? Да. И он ожидает такой же маниакальной сосредоточенности от всех, кто работает на него.

— Мне говорили, что с ним трудно работать, — сказала Софи.

— Он пользуется дурной славой, — согласился Ванн, — надо быть похожим на него, чтобы заслужить его одобрение.

Она не могла не пойти на риск и сделать все, чтобы узнать своего биологического отца. Когда ее мать узнала о прогрессирующем заболевании поджелудочной железы, она испугалась, что Софи останется одна в этом мире, и очень настойчиво потребовала от дочери обещания, что та встретится с Малкольмом, его племянницей и племянником, как только она уйдет.

Несколько недель назад Софи приступила к выполнению последнего желания матери.

Она до сих пор помнила мамину холодную, исхудавшую руку, сжимавшую ее пальцы:

— Ты можешь дать им больше, чем получить от них. Им повезет, если они узнают тебя.

От воспоминаний к горлу подступил ком.

Софи оценила мамины усилия. Но Малкольм Мэддокс был трудным человеком. Даже неприятным. Шанс, что Малкольм признает ее и она обретет отца, был невелик. Она просто выполнит обещание, данное маме, и будет жить дальше.

Ванн снова заговорил, и Софи заставила себя очнуться.

— Ты такая же, — говорил он, — я видел, сколько часов ты проводишь за работой. Ты каждый вечер засиживаешься допоздна.

— Скорее из-за того, что у меня нет личной жизни, чем из-за того, что я так люблю работу, — сказала Софи, не подумав. — Я задерживаюсь допоздна, потому что… Почему бы и нет, если я в ударе? Дома не ждут.

— Ты не замужем?

— Я новенькая в городе, приехала в Сиэтл всего несколько месяцев назад.