— Что ж. Приятно это слышать. Но я не уверена, что готова простить Малкольма.

— Наплевать на Малкольма, — сказал Ванн, — как насчет меня?

Софи приподнялась и посмотрела ему прямо в глаза.

— Поклянись мне, что никогда не станешь скрывать от меня ничего важного. Никогда больше. Ни по какой причине.

Его глаза горели.

— Клянусь, — сказал Ванн. — Ты должна поклясться мне в том же. Мы научимся быть храбрыми друг для друга.

Софи кивнула:

— Клянусь.

Ванн вынул кольцо из коробочки.

— Значит, ты будешь носить мое кольцо? Ты выйдешь за меня замуж?

Софи попыталась заговорить, но голос ее сорвался. Она только кивнула.

Ванн надел кольцо ей на палец — оно идеально подошло по размеру — и с благоговением поцеловал ее руку.

— Любовь моя, — прошептал он, — моя невеста. Софи. Я так счастлив сейчас, что мне страшно. Кажется, что это сон, и я вот-вот проснусь…

Она рассмеялась сквозь слезы.

— Хочешь, я тебя ущипну?

Налетел порыв ветра, и цветы глицинии закружились вокруг них сиреневым облаком, мягко опустившись вниз, чтобы поцеловать камни мостовой.

— О, что это? Дождь из цветочных лепестков? Это, пожалуй, уже перебор! — усмехнулся Ванн. — Теперь я точно уверен, что это сон.

Софи рассмеялась:

— Ты понятия не имеешь, во что ввязался, Ванн. Я покажу тебе такой перебор, что и представить трудно. Приготовься, здоровяк.

Он пожал плечами: