К черту. Она изменит эту историю и начнет с того, что позаботится о себе. Купит приличную еду, приготовит ужин. Надо любить себя. Ей самой не наплевать на Софи Валенте.

Она закинула в рюкзак пару холщовых хозяйственных сумок, надела кроссовки и отправилась за едой. Зашла в овощную лавку, затем в магазин за сыром, вяленым мясом и бутылкой вина и напоследок заглянула в мясную лавку.

В Позитано она предпочитала делать покупки в местах, где ее узнавали лавочники. Синьора Ипполита, жена мясника, завернула для нее толстый флорентийский стейк, несмотря на протесты, что этого слишком много для нее одной.

Выйдя на улицу, она подняла глаза и увидела на другой стороне дороги Ванна.

Сумки выпали из рук. Бутылка с вином звякнула о булыжники и с шумом покатилась вниз по склону.

Ванн перехватил бутылку и направился к ней.

— Софи!

— Что ты здесь делаешь, Акоста? — спросила она. — Как ты меня нашел?

— Я должен был увидеть тебя, — сказал Ванн, — я искал тебя.

Она протянула руку за бутылкой вина.

Ванн отдал ее.

Софи подняла хозяйственные сумки.

— Можно я понесу их? — спросил он.

— Нет, спасибо.

Она повернулась, чтобы помахать мяснику и его жене.

Ванн шел рядом до тех пор, пока она не остановилась у большой деревянной двери, ведущей на виллу. Софи оглянулась и заметила, что Онофрио и Ипполита все еще стоят на улице перед лавкой и с тревогой наблюдают за ней. Еще три или четыре человека на площади тоже следили за ними.

Софи выругалась себе под нос и протянула Ванну сумки:

— Подержи, пока я достану ключи.

Он молча подхватил их. Когда дверь распахнулась, она жестом пригласила его войти и закрыла за ними дверь.

— Спасибо, что впустила, — сказал Ванн, — сдается, мясник подумывал разделать меня на куски.