Утром еле из лап своих выпустил. Хорошо, что Хохлов невнимателен, и не задает закономерных вопросов о том, чего это я опять все в том же наряде на работу пришла…

Мне бы домой. Поспать. А потом сладко засесть за расчеты, кайфануть по полной программе…

Но, похоже, не судьба…

Руки Хохлова все движутся и движутся по коже, а я уже понимаю, что последние мои мгновения в роли сладкой няшки сочтены.

Потому что сейчас развернусь и когтями по мерзкой роже…

— У вас такая нежная кожа… Вот только тут сбоку синяк… Ударились так неудачно?

Ага! Вашему безопаснику на язык упала! И не один раз!

А вот и он, кстати!

Дверь в кабинет раскрывается без стука, и физиономия Зубова, так же молчаливо шагнувшего за порог, вообще не оставляет простора для воображения.

Мне, по крайней мере.

Не знаю, что видит Хохлов, а я вижу, что Зубов злой. Очень-очень злой!

Настолько, что кулаки, выглядывающие из рукавов классического пиджака, белые на костяшках.

Черт! Тут может случиться убийство!

И, если Хохлова мне, откровенно говоря, вообще не жаль, то вот Зубова жаль. Чуть-чуть.

Хотя, уверена, что он, как крутой спецагент, имеет что-то вроде лицензии на убийство… Ну… Должны же быть хоть какие-то профиты в его работе?

— Семен Владимирович, я проверил ваше личное дело, и у меня несколько замечаний, — цедит он сквозь зубы, ненавидяще глядя на Хохлова.

— О… Антон Сергеевич, а это не может подождать?

Хохлов уже отошел от меня, сразу же, стоило двери открыться, и теперь с независимым видом стоит неподалёку.

— Мы тут с Катюшей работаем над ее задачами…

— Я вижу, — хрипит Зубов, жестко и многообещающе проходясь по мне жадным взглядом, от которого мгновенно вспыхивают уши и сладко болит низ живота, как раз в том самом месте, которое Зубов неоднократно исследовал сегодня ночью, — задачи серьезные. Не сомневаюсь. Но, если вы срочно не сдадите нормативы, то буду вынужден решать вопрос через ваше руководство.