Обвинения мне не предъявляют, ничего лишнего не говорят. Но задерживают.

Я вообще не понимаю, что происходит, словно в крио-сон впадаю. Смотрю за Зубова, безмолвно ища поддержки.

Глаза у него невозможно пугающие, напряженные, взгляд волчий.

И именно в нем я черпаю поддержку.

— Все будет хорошо, Клубничка, — улучив момент, тихо говорит он, — все решим.

И я ему верю. Безропотно позволяю увести себя к машине, такой же неприметной, как и сами мужчины, забирающие меня.

Пока идем, малодушно радуюсь, что конец рабочего дня, половина сотрудников центра уже разошлась по домам. Васильева тоже нет на рабочем месте… Надеюсь, никто не видит, как меня задерживают.

Садясь в машину, оборачиваюсь и ищу взглядом Зубова.

Он неподалеку, щелкает сигналкой своего гелика.

Значит, поедет со мной… Но Соня! Соня же одна в саду!

— Подождите! Пожалуйста!

— Екатерина Михайловна, давайте не будем усложнять… — кажется, сотрудники ВБ решают, что я хочу сопротивляться, но я начинаю быстро говорить, надеясь на понимание:

— Моя дочь… Она в саду, понимаете? Скажите ее отцу, чтоб забрал, пожалуйста! Она… Плакать будет… — на этих словах у меня срывается голос.

Но я держусь, стараясь не представлять себе, как моя девочка одна плачет в пустом саду.

— Хорошо, кто отец девочки? Его контакты?

— Вот! — киваю на Зубова, — он — отец, пожалуйста… Пожалуйста!

Мужчины обмениваются взглядами, затем один идет к машине Зубова и коротко переговаривает с ним.

Зубов напряженно смотрит на меня, я киваю.

И больше ничего не успеваю сделать, меня насильно сажают в машину.

На выезде с территории оглядываюсь и вижу, как машина Зубова, выруливающая следом за нами, разворачивается в направлении детского сада.