Он стоит, немного бледный, напряженный, чуть в стороне от входа и смотрит на меня. Только на меня.

Я делаю несколько шагов к нему, ощущая, как слезы текут по щекам и отстраненно удивляясь этому. Откуда слезы? Все же хорошо…

Он шагает ко мне навстречу, подхватывает под мышки, обнимает. И я, дура, радостно рыдаю, заливая слезами форменный пиджак, даже не обращая внимания на стоящих вокруг людей.

Зубов живой, с ним все в порядке… Бог мой! Больше ничего и не надо для счастья!

— Клубничка… Ну чего ты? — он бормочет что-то утешительное, обнимает меня, сжимает крепко, крепче необходимого, словно не желая отпускать, желая оградить от неведомой опасности… Но какая может быть опасность, когда он рядом?

— Я прошу прощения… — нас прерывает незнакомый голос, но Зубов рычит повелительно:

— Подождите немного. Она сейчас успокоится!

Я слышу злость и напряжение в его голосе и мгновенно прихожу в себя. Успокаиваюсь.

Что-то происходит. Что-то, помимо очевидного…

— Что происходит? — я отрываю мокрое лицо от груди Зубова, вытираю слезы, оглядываюсь, отмечая, что в комнате присутствует еще двое незнакомых людей. В штатском. Но с выправкой военных или полиции.

— Клубничка… Ты сегодня отправляла что-нибудь со своего ноута? — спрашивает Зубов, но присутствующие незнакомые мужчины напрягаются и одновременно делают стойку, словно овчарки.

— Майор, отпустите задержанную. И не разговаривайте с ней.

— Я сам знаю, как себя вести в таких случаях, — рычит злобно Зубов, даже не делая попытки подчиниться.

— Если знаете, тогда прошу соблюдать протокол, — сухо говорит один из мужчин, — нам тоже надо работать.

— Она ни в чем не виновата!

— Это не в нашей компетенции. Мы только исполняем приказ.

— Антон, что происходит?

— Ничего, Клубничка, не волнуйся. Ошибка просто…

— Екатерина Михайловна, я сотрудник внутренней безопасности Соколов Сергей Васильевич…

И дальше я, с открытым ртом и оторопью выслушиваю информацию о том, что я задержана… За что-то.