Зубов же хотел увидеть дочь, а тут такой случай, ага…

Самой смешно стало от этой мысли.

И настолько как-то все то, что между нами происходило, было далеким от моей реальности, в которой, как выяснилось, было место только Соньке. И никому больше.

Если до этого я еще задумывалась над тем, чтоб уступить Зубову и, при повторном предложении о знакомстве… Может быть…

То сейчас все встало на свои места.

Мозг, как всегда, в критической ситуации, сам за меня все решил.

Мы с дочкой на одной стороне, в одной реальности… А мы с Зубовым… Да нет никаких «нас». Это грустно, конечно, но это данность.

Естественно, я объяснюсь с Зубовым, и обязательно. Но не сейчас. Не сегодня. И даже не завтра. Чуть-чуть выдохну, приду в себя… И расставлю все точки над i. Поиграла — и хватит. Я теперь не могу вести себя, словно на курорте завела необременительный романчик.

Я теперь не одна тут.

Конечно, учитывая его тяжелый характер и такую же пробивную мощь, которую моя Машка называла не иначе, как деревянным лбом, это будет непросто.

Но я справлюсь.

В конце концов, война план покажет, так?

Настроив себя таким позитивным образом, я просидела на лавочке остаток отведенного для пребывания Соньки в саду времени и побежала к воротам сада, едва увидев, как распахнулась дверь, выпуская воспитательницу и ворох мелких, похожих на разноцветные веселые бусинки, ребятишек.

Моя звезда была довольной и радостной.

Вот только прижималась ко мне неожиданно сильно.

— Мама… Я скучала…

Сонька тяжко вздыхает, но потом отпускает меня, смотрит пристально:

— Я пойду еще погуляю?

— Конечно, моя хорошая, — я торопливо надеваю на маленькие ладошки перчатки, и дочь убегает играть с другими ребятишками.

А я подхожу к воспитателю.