Входная дверь внезапно открывается, и весь клуб, как один человек, поворачивается к ней и ждет затаив дыхание. Маленький ребенок — с виду не больше десяти лет — обводит глазами бар и находит нас. Мальчик смотрит на клуб несколько секунд, потом заканчивает грызть жареное куриное крылышко и выбрасывает косточку.

Я дрожу. С головы до ног.

Мальчик начинает двигаться к нам. У него очень темные волосы, еще более темные глаза, и он распространяет вокруг себя ауру уверенности, которая свойственна юности. Он идет неторопливо, на нем мешковатые джинсы и нейлоновая куртка с пивной эмблемой.

— Это не может быть он. Не может быть, — Тони просто загипнотизирован видом ребенка.

— Когда же он начал? В колыбели, что ли? — Чак тоже потрясен.

— Может, он просто спятивший гном, вроде Дуги. — Я не собираюсь отвечать Тони, мои глаза прикованы к ребенку, который останавливается у нашего столика и бросает на нас очень высокомерный взгляд.

— Убивцы или как? Никто не отвечает.

— Вы убивцы-то? — мальчик начинает терять терпение, но будь я проклят, если у кого-нибудь хватит духа ответить ему. У меня-то уж точно слова застряли в глотке.

— Не, последний раз, чуваки. Вы убивцы?

— Кто это спрашивает? — к счастью, Тони пришел в себя.

— Херня вопрос… Вы убивцы?

— Точно. Это мы. А в чем дело?

— Письмо вам.

— Кто писал?

Кажется, ребенок ни капельки не боится Тони.

— Мужик не придет. Мужик помочит убивцев. Я смотрю на Бетти, а она на меня, словно спрашивает: «Неужели это происходит на самом деле»? Ее и без того бледная кожа, кажется, еще побледнела.

— Тебе кто это сказал, дрянь ты маленькая? — Тони хватает парня за воротник и притягивает его к себе.

Ребенок остается спокойным как танк.

— Мужик сказал.

— Какой мужик?