Кэрол присвистнул.

— Здесь кошка… Эй… Кис-кис?

Я в последний раз глубоко вздыхаю и выхожу из ванной, подняв руки вверх, показывая, что я беззащитен и абсолютно безвреден.

— Кэрол, я тут подумал… насчет того, что ты говорил в клубе.

Кэрол так и застывает на месте, онемевший, совершенно выбитый из колеи.

— И я пришел к выводу, что ты сильно промахнулся. Си-и-и-и-ильно промахнулся.

— Что ты здесь делаешь? — теперь он уже не выглядит таким спесивым всезанайкой. —Ты что, влез ко мне в дом, маленькая дрянь?

— Видишь, ты все неправильно понимаешь, — я продолжаю гнуть свою линию. — Ум и проницательность имеют не больше веса, чем комар во время торнадо. В этом мире только незначительность чего-то стоит.

— У тебя есть десять секунд, чтобы объяснить свое поведение, Дуглас. — Я вижу, что Кэрол начинает сердиться. Он уже не просто «слегка на взводе» и реагирует на стресс, как все псевдоинтеллектуалы. Сейчас он бросится на меня, как бешеная собака.

— Мне казалось, я только что все объяснил, разве нет? Может быть, ты просто не понял, что я имел в виду. Сейчас я постараюсь подобрать слова попроще.

Это происходит мгновенно. Ярость Кэрола выходит из-под контроля. Он, слегка пошатнувшись, бросается ко мне. Но я слишком быстрый, слишком ловкий и легко увиливаю от него. Я хватаю книгу, лежащую на кофейном столике, толстый и тяжелый том, озаглавленный «Стань умным, стань уравновешенным, стань собой!», замахиваюсь и бью ею Кэрола по затылку. Я ударяю его с такой силой, что вставная челюсть вылетает у него изо рта и чуть не разбивает портрет какого-то типа — я думаю, это Эйнштейн. Именно в этот момент он замирает, наверное от изумления, — и мне остаются сущие пустяки.

При прочих равных я точно знаю, что Кэрол никогда бы не поумнел, даже если бы кто-то специально пришел и попробовал вбить ум в его голову. А я именно это и попытался сделать с помощью огромной «Энциклопедии Британника». Не могу сказать, что это было очень приятное занятие, зато выпавшая страничка, посвященная африканским термитам, оказалась гораздо интереснее, чем можно было ожидать.

После того как все закончено, я оглядываюсь. Вставная челюсть мне очень подошла, и, возвращаясь домой, я притворяюсь, что веду беседу с зубами Кэрола, открывая и закрывая их, как будто я беседую с Дэвидом Леттерманом [1]. Знаю, это неважная замена человеческому обществу, но иногда нам приходится делать такие вещи, чтобы не чувствовать себя в изоляции.

— Итак, Дуги. Это что-то личное?

— Что ж, Дэйв… мне нравится думать об этом как о своем профессиональном долге.

— А-а… Этот человек мне по сердцу. Собираешься убить их всех?

— Очень на это надеюсь.

— Я так понимаю, что ты не в большом восторге от серийных убийц?

— Да, и это тоже.

— Есть и еще что-то?