16 марта 1979 года сержант Де Ремо вместе с Чарльзом Пирсоном, Джо Хейном и Грегом Бедоу пришел в палату Гейси, чтобы взять образцы. Отметив, что обвиняемый с адвокатом не в восторге, Де Ремо все-таки вырвал несколько волосков с головы Джона, а медик взял пару пробирок крови. Зато Де Ремо решил удовлетворить просьбу Гейси и позволить ему вырвать лобковые волосы не на людях. Пирсон отправился с обвиняемым в уборную.

– Эй, Де Ремо, – через некоторое время позвал его Пирсон, – подойди-ка сюда.

Сержант заглянул в туалет и увидел, что паховая зона преступника гладко выбрита.

– Извините, парни, – смущенно сказал Гейси, – у меня вши. Вы уж простите, но придется вам вернуться, когда волосы отрастут.

Позднее Дженти выпадет счастье собственноручно вырвать у Гейси пару лобковых волосков. Но в тот день полицейским ничего не оставалось, кроме как забрать полученные образцы и мчаться на Саммердейл по более срочному делу: позвонил сержант Маринелли и сообщил, что найдено 29-е тело.

23 апреля присяжные округа Кук предъявили Гейси обвинение в убийстве еще 26 человек, то есть в итоге жертв стало 33. Через два дня после этого обвиняемый в зале суда поклялся, что невиновен. Гейси теперь отрастил окладистую бороду и к тому же похудел за время Великого поста. После двадцати дней исключительно на воде он даже попал в больницу с жалобами на боли в желудке и груди. Анализы показали гипогликемию – низкий уровень сахара в крови.

В свою очередь мы сообщили, что готовы к суду «Пист против Гейси», но заявление было больше ориентировано на прессу: мы хотели показать, что не сидим сложа руки. К тому же после такого сообщения защита поостережется требовать скорого суда. Разумеется, мы и близко не был готовы, но знали, что и адвокаты Гейси в таком же положении, да и в любом случае еще не было заключения о том, в состоянии ли обвиняемый предстать перед судом.

В июле сторона защиты попыталась организовать групповой иск, что вынудило бы нас одновременно готовить дела по всем убийствам. (Ранее мы уже договорились перенести дело Ригнала из другого суда.) Ни одна из сторон, разумеется, не хотела, чтобы во время рассмотрения другого дела вскрылись какие-то обстоятельства по нашему. Однако теперь нас пытались поставить в заведомо невыгодное положение.

Защита, понятное дело, надеялась на признание подзащитного невменяемым. Глядя на одного из самых ярых серийных убийц, любой скажет: «Да он псих». Количество жертв лишь утвердит общественность в этом мнении, и отдельные суды защите только помешают. Мы же, наоборот, хотели судить преступника за каждое убийство по отдельности: после проигрыша в первом суде у нас оставалось еще 32 попытки. Объединение исков было опасной затеей в духе «сейчас или никогда».

По законам Иллинойса, если обвинению становится известно о других преступлениях, совершенных примерно в то же время, их следует рассматривать как единое целое. Однако убийства Гейси не подходили под это описание: все они, кроме «двойни», произошли в разное время. Мы не собирались рассматривать дела по отдельности, что заняло бы годы, но еще больше не хотели плясать под дудку защиты. В итоге сторона обвинения выступила против объединения исков. В августе судья Гариппо поставил нас перед фактом: «Готовьтесь к суду». Надо было обязательно покончить с делом ко Дню благодарения, чтобы не угодить в череду праздников.

Обе стороны, как и сам суд, были крайне озабочены тем, сможет ли Гейси добиться справедливого суда в Чикаго, но с переездом слушания в другое место возникло бы множество проблем. Судья Гариппо стремился провести разбирательство под домашней юрисдикцией, да и нам не хотелось заниматься перевозкой записей, улик и свидетелей – это было чревато неразберихой. С другой стороны, присяжные из маленького городка скорее встали бы на нашу сторону, чем чикагские. Мы знали, что лучше всего выбрать небольшой город, где задают тон типичные богобоязненные американцы из рабочего класса. Основной проблемой, разумеется, оставалось общественное мнение. Гариппо продлил запрет на распространение информации, заткнув тех, кто мог сливать факты в прессу, но в Чикаго нашему делу так или иначе уделялось колоссальное внимание. Поскольку процесс ожидался громким – на уровне суда над Мэнсоном в Калифорнии, – вряд ли удалось бы найти присяжных, не читавших статей о Гейси.

Помимо того, Гариппо беспокоился, что проведение слушания в другом месте может сильно ударить по карману налогоплательщиков. Несмотря на всю важность дела, он надеялся удержать расходы на разумном уровне. Таким образом, целый ряд причин говорил в пользу Чикаго, но судья должен был гарантировать, что суд будет честным.

Прошло несколько недель, и Гариппо, увидев, что время поджимает, 20 ноября предложил защите в 10-дневный срок подать ходатайство о смене места проведения заседания. 30 ноября адвокаты ответили запросом на анализ общественного мнения и смену места проведения заседания. Становилось очевидно, что 7 января 1980 года суд не состоится.

Судья надеялся, что мы опротестуем ходатайство защиты относительно смены места проведения суда, однако мы, несмотря на все трудности, связанные с переездом, решили, что в Чикаго у нас меньше шансов на обвинительный приговор. В итоге сошлись на компромиссе: найдем присяжных в другом городе и привезем их в Чикаго, где состоится сам процесс. Такой вариант и удовлетворял запросам защиты и упрощал логистику.

Анализ показал, что в удаленных городах дело Гейси широко освещалось в прессе, хоть и не так активно, как в Чикаго. Было ясно, что защита предпочтет выбрать присяжных в месте вроде университетского Шампейн-Эрбана, где можно выехать за счет ученых либералов (обвинение старается избегать присутствия среди присяжных предвзятых людей, а также студентов и работников в сфере медицины, образования и так далее, чтобы те не задавили авторитетом остальных коллег-присяжных). Мы же по-прежнему искали представителей рабочего класса.

Все города-кандидаты, намеченные для участия, выразили свое согласие, но мы выбрали Рокфорд, в котором, несмотря на близость к Чикаго, осведомленность о деле была довольно низкой. Такое положение нас устраивало. Рокфорд, второй по величине город в Иллинойсе, промышленный и коммерческий центр с приличной численностью потомков шведских переселенцев, подходил под все наши требования.

В последние перед судом недели мы еще интенсивнее занялись подготовкой. В списке потенциальных свидетелей количество фамилий достигало трехзначного числа, но теперь мы сократили его до сотни. Их-то и следовало подготовить к тому, чтобы убедительно и четко выступить со свидетельской трибуны. Мы с Канклом и Иганом распределили всех свидетелей между собой: ознакомив каждого из них с заготовленными нами вопросами, мы проводили воображаемый перекрестный допрос, пытаясь предугадать, к чему может прицепиться защита.

В понедельник 28 января начался отбор присяжных. Впервые за несколько месяцев Гейси появился на публике, и многих, кто видел только его фотографии с ареста, удивил его вид типичного бизнесмена: белая рубашка, черные туфли, светло-серый твидовый костюм-тройка – один из четырех костюмов, которые адвокаты купили ему специально для суда.

Гейси постоянно улыбался и даже смеялся над забавными моментами (от одного из присяжных сразу же отказались, когда на просьбу назваться он выпалил: «Виновен!»), часто делал какие-то пометки, изучал документы и совещался с адвокатами. Временами он оборачивался и рассматривал собравшихся зрителей и репортеров, а в конце заседания помахал рукой журналистам.

Несмотря на пессимистичные предсказания, что у нас уйдет месяц, а то и более на отбор присяжных, судья Гариппо уверенно заявил, что наберет их в течение недели. Он оказался прав: нам хватило всего четырех дней. Здесь, в Рокфорде, уже не приходилось расспрашивать кандидатов с таким пристрастием, как в Чикаго: пресса не так много писала о деле Гейси, да и вероятность того, что кто-либо из присяжных окажется связан с одной из жертв подсудимого, была в разы меньше.