Размышления о скорби

Самый важный урок, который я извлек из дела Гейси, – каждый скорбит по-своему. Как прокурор я долгие годы встречал тех, кто горюет по своим любимым.

Далеко не каждый случай был похож на дело Гейси. Злодеяния этого человека, загубившего 33 юные жизни, повлияли не только на семьи жертв. Осмелюсь предположить, что гибель каждой из его жертв затронула минимум человек сто. Как один человек может причинить столько боли – за пределами моего понимания.

Гейси убивал в 1970-х. С тех пор о его жертвах напоминают лишь фотографии на каминах и пустые стулья за обеденным столом.

Годы идут, и погибшие становятся историями для нового поколения. Юные члены семьи слушают рассказ о своем дяде, убитом десятилетия назад, с которым они никогда не смогут встретиться.

У каждого свой способ справляться с горем. Одни зацикливаются на прошлом, другие стремятся дистанцироваться от ситуации. Нет правильного или неправильного способа оплакивать потерю. Я понял это, работая над делом.

Но меня до сих пор ранят слова Гейси о его жертвах. В своих показаниях он уверял, что все его жертвы были геями и случившееся является результатом их порочности. Да, кто-то из жертв был гомосексуалистом, но далеко не все. Однако именно этот ярлык повесили на всех погибших в те времена, когда гомосексуализм воспринимался обществом неоднозначно. Семьям пришлось мириться не только со смертью близких, но и с превратным представлением о них.

Роб Пист был замечательным юношей. У него были девушка, две собаки, отличная семья и вся жизнь впереди. Ему исполнилось всего пятнадцать лет. Единственное, в чем он ошибся, – вышел поговорить о работе. Паренек всего лишь хотел заработать на машину.

Для меня 1970-е – декада утерянной непорочности. Во многих отношениях это были последние дни безопасности. Подростки не просили родителей отвезти их домой, они ловили попутку. Им не требовались мобильные телефоны, чтобы держать родителей в курсе своих перемещений. Не было социальных сетей, где можно было сообщить друзьям, что все в порядке. Технологии связи ограничивались платными таксофонами.

Родители не переживали, когда ребенок не звонил. Они просто знали, что рано или поздно он объявится. В большинстве случаев пропавшие дети значились сбежавшими из дому. И лишь изредка – жертвами похищений. Конечно, на сегодняшний день технологии стали более продвинутыми. У полиции появилась масса возможностей выследить сбежавшего подростка. Родители могут отслеживать детей при помощи мобильных телефонов.

Разумеется, ужасные преступления случались и раньше. И будут совершаться впредь. Но до дела Клоуна-убийцы дети могли свободно играть на улице, и никто не требовал, чтобы они время от времени связывались с родителями. После Гейси все изменилось. Родители видели в вечерних новостях, как полиция выносит очередное тело из дома насильника и убийцы. Они смотрели страшные репортажи по телевизору, а затем читали ужасающие подробности в газетах. И вряд ли кому-то удалось удержаться от тревожных мыслей.

Преступления Джона Гейси прогремели по всей стране. После такого было просто невозможно не начать оберегать детей еще больше. Поверьте, эти жестокие убийства оказали длительное воздействие на множество людей, и не только в Иллинойсе, но и по всему миру.

Заключительные мысли по делу Джона Гейси

Я горжусь работой, которую мы проделали, закрыв дело Клоуна-убийцы, но признаюсь честно: я не думаю о нем каждый день. Меня часто спрашивают, преследует ли меня тот опыт. Как ни удивительно, но нет. Мне не снятся кошмары об этом, и никогда не снились, хотя сны я вижу часто.