– Его надо найти. Он точно не просто так здесь появился, и цель его – месть! – Света снова склонилась над картой. – И срочно предупредите Станислав Николаича.

Зенон стал набирать номер Стаса, но тот был постоянно недоступен. Света зависла над картой.

– Ничего не вижу. Первый раз такое. Он что, в свинцовых трусах ходит? – она попыталась разрядить обстановку шуткой.

– А у тебя что, система наведения на трусы? – засмеялся колдун.

– Тьфу, Зенон, ну и юмор у тебя. – Света улыбнулась.

– Сама нарвалась! – буркнул он в ответ.

В офисе появились другие сотрудники, и поисковую операцию пришлось свернуть. Дозвониться до Стаса тоже не удалось. На обед колдун и его ученица пошли вместе. Наблюдая за тем, как кружится в чашке размешанный только что кофе, Света вдруг спросила:

– Знаешь, почему Савельев недоступен?

Зенон ждал ответа от нее.

– Он в самолете. У него же послезавтра выступление в Ижевске.

– Но почему ты этого Смита не видишь?

– Не знаю! – ученица пожала плечами. – С ним что-то не так. Понять не могу.

Света задумалась. Она смотрела то в окно, то на Зенона. Вдруг ее глаза засветились и она ожила.

– Я, кажется, знаю… Я его в мире живых искала, а он к нему уже не принадлежит. И в мир мертвых он еще не попал. Он после клинической смерти угодил в междумирье. Ему шанс дали судьбу свою решить и обратно отправили. Вот он через все радары и проходит, чтобы ему никто не мешал свой выбор сделать. А вопрос перед ним такой: мстить или не мстить, убивать Стаса или нет? От того, что он решит, зависит, умрет он или к жизни вернется.

– Молодец, девочка! А найти его сможешь? – Зенон верил в силы своей суперученицы.

– Только если он будет близко. Я его почувствую, – Света на минуту замолчала, а после закричала: – Бегом в аэропорт. Билеты в Ижевск. Римма, звоните срочно. Ближайший рейс. Сбросите мне все эсэмэской.

Когда она договаривала эти слова, они с колдуном уже бежали вниз по лестнице. Он даже забыл спросить коллегу о том, как она узнала про клиническую смерть.

Света не ошиблась. Во-первых, Ридли Смит был действительно жив. Во-вторых, он уже приехал в Россию и теперь летел в Ижевск следом за своей жертвой. В-третьих, он пережил клиническую смерть.

Огонь показался под дверью. В комнате стало трудно дышать от пролезающего во все щели дыма. Тоскливый вой и злобный лай собак слились в жуткую какофонию, предвещающую трагический исход. Ридли смотрел на дверь и не шевелился. Уговоры ни к чему не привели. Кори сбежал. А яростные попытки спастись, разнеся в щепки убогое жилище, стоили ему разбитых в кровь рук. И больше ничего. Лачуга оказалась на редкость крепким сооружением, хотя с первого взгляда можно было подумать – пни, и развалится. Оцепенение снова сменилось яростью. Круша изо всех сил нищенскую обстановку, Ридли будто пытался выместить на полках, стульях и столах всю свою боль и обиду на судьбу. Он не замечал, как жарко стало в помещении, не видел, что потолок над его головой уже занимается рыжими языками. Потом наверху что-то затрещало. Полковник Смит поднял глаза и понял, что это тот самый момент, который навсегда прекратит его душевные муки. Не будет страданий, тоски, призывов и проклятий. Исчезнет это ужасное, пожирающее его изнутри желание отомстить. Он осознал, что именно это стремление помогало ему жить все последнее время. Оно как спасительный корсет поддерживало его лишенное воли тело. И в то же время он вдруг понял, что эта месть потеряла для него всякий смысл, что реальность отличается от той истории, которую он для себя придумал. В которую заставил себя поверить. Он остановился посреди комнаты в нерешительности. Потолок зловеще захрустел. Откуда-то вырвался всполох огня и практически лизнул Ридли Смита. Он отпрянул, но мысли настолько сильно завладели им, что близкая и мучительная смерть не казалась ему чем-то ужасным. Он даже вернулся в центр лачуги, будто там было место, где к нему непременно придет последнее озарение.

– Господи, помоги! – воскликнул полковник Смит, стараясь голосом перекрыть гул огня. – Что мне делать? Что выбрать: месть или прощение?