«Сосиска» оказалась осыпанной мельчайшей пылью. Никодим Эрастович осторожно положил её на ватный матрасик и вытер ладони.
— Ффу! — перевёл он дыхание и взглянул на часы. — Час ночи!
Никогда профессор не нарушал так грубо свой режим.
— Мара права, надо ложиться, а то завтра наговорю студентам такого!.. — Учёный зевнул. Глаза слипались. В комнате было душно. Тулумбасов открыл настежь окно, выключил свет, разделся и лег на диванчик, оставив на столе обломки янтаря и непонятный, размером с мизинец, белесый предмет.
Никодим Эрастович проспал всего три часа. Нетерпение подняло его с петухами. В саду было совсем светло. Учёный прошлёпал босыми ногами к столу и остановился, подняв брови: предмет, с таким трудом извлечённый из янтаря, лежал уже не на ватном матрасике, а на чёрной доске стола.
«Как это я так неаккуратно положил его, — подумал Никодим Эрастович. — Он, наверно, скатился с матрасика».
Профессор взял пинцет и осторожно зажал им «сосиску».
Он ожидал, что предмет окажется твердым или упругим, но оказалось, что внутри «сосиски» было пусто. Пинцет сжал белесую тонкую оболочку, и Никодим Эрастович заметил на остром конце оболочки круглое отверстие…
— Было ли оно вчера вечером? — вслух подумал учёный, дрожа от холода. — А что, если… нет, этого не может быть! Просто я вчера переутомился и был невнимателен. Этот предмет — оболочка яйца гигантского прямокрылого, возможно кузнечика, жившего триста миллионов лет назад. Насекомое карбона!
Никодим Эрастович оделся, закрыл окно и снова сел к столу. На этот раз он взял оболочку яйца пальцами… и, от неожиданности, уронил её на пол.
Оболочка была влажной!
Она казалась совсем свежей! Больше того! На подоконнике учёный обнаружил маленькую лужицу бурой жидкости…
— Личиночная жидкость, — прошептал профессор. — Значит… нет, я схожу с ума. Надо как-то объяснить и этот факт, а то можно спятить от таких чудес… Влажность оболочки можно объяснить… Ммм… хотя бы сильной росой. Ведь окно было открыто. А личиночная жидкость… мм… могла капнуть сверху, возможно на наличнике висела куколка бабочки. Бабочка вывелась ночью. Может, она и сейчас сидит там?..
Никодим Эрастович снова распахнул окно и далеко высунулся. Нет, ни внизу на траве, ни вверху на наличнике не было никакого насекомого.
— Ах как глупо получилось! — горевал учёный. — Может быть, я упустил потрясающее открытие! — Он снова и снова разглядывал оболочку яйца неизвестного насекомого…
— Дядя Дима! Пора вставать! — послышался из-за двери голос Мары.
Профессор так расстроился, что отказался от завтрака, чем очень удивил Мару.
— Ты трудный человек, — сказала она. — То приходишь в восторг от обыкновенных сосисок, то отталкиваешь тарелку с твоими любимыми пельменями.