В СССР также были свои трудности. Генеральный секретарь ЦК КП(О) Григорий Романов вместе со своими «комсомольцами» — так их презрительно стали называть бывшие партийные бонзы из брежневского окружения — смог нивелировать угрозу так называемой «реставрации» в Москве. Он быстро перетасовал Политбюро Центрального комитета партии, в котором подавляющим большинством стали сторонники Романова, перешерстил в первую очередь КГБ и МВД, поставив во главе этих ведомств Бобкова и Тикунова, а потом кардинально поменял практически всех глав ведущих министерств в Совете министров СССР.
Но вместе с тем многие первые секретари обкомов и, тем более, горкомов, особенно тех, что были подальше от Центра, далеко не во всем поддерживали политику перестройки, затеянную Романовым. А Лигачев и Горбачев — лидеры ПКСС, то есть, партии коммунистов Советского Союза — везде выступали против этой политики, называя Романова предателем идеи перестройки. Горбачев везде провозглашал себя инициатором изменений, которые Генеральный секретарь ЦК КП(О) извратил, якобы присвоив идею Михаила Сергеевича себе.
Но одно дело — болтун Горбачев, которого народ запомнил еще по попытке провести в СССР антиалкогольную кампанию, и которого несколько раз на митингах чуть не «отметелили» разозленные работяги. А вот Егор Лигачев, пока его соратник болтал, тихой сапой сплачивал вокруг себя брежневскую партийную элиту. И, как докладывал Романову Бобков, в любой момент могло начаться то, что «попаданцы» называли «ГКЧП». Единственное отличие было в том, что в их истории попытка государственного переворота была осуществлена в Москве. Однако воинские части были везде, а далеко не все командиры в этих частях разбирались в перипетиях внутренней политики СССР и были политически подкованы. Пока еще первые секретари многих обкомов и горкомов имели достаточное влияние на местах для того, чтобы внезапно отдать приказ не подчиняться центральной власти.
А самое страшное — полыхнуть могло прежде всего на окраинах, в национальных республиках. И поэтому операция «Рокировка» плавно перешла в операцию «Оркестр». В которой первую скрипку должен был сыграть один из «попаданцев» — бывший майор ГРУ и сегодняшний капитан КГБ, 14-летний Иван Громов.
В огромном кабинете Генерального секретаря ЦК КП(О) Григория Романова находилось всего два человека — глава КГБ СССР Филипп Бобков и министр обороны СССР Сергей Ахромеев. Это, если не считать самого хозяина кабинета. Впрочем, хотя в его кабинете был установлен подиум, благодаря которому Романов всегда возвышался над собеседником, он сейчас вовсе не выглядел, как хозяин. Руководитель советского государства, хотя и сидел за своим рабочим столом в огромном кресле, обтянутом слоновьей кожей, которое досталось ему от Брежнева, но выглядел, как случайно зашедший в этот кабинет рядовой советский чиновник. Для которого и этот кабинет, и этот стол, и это кресло были чужими. Но его посадили, проинструктировали и назначили исполнять тяжелую и неблагодарную работу. Именно так — подавленным и уставшим, ощущающим на себе груз огромной ответственности и выглядел Романов сейчас.
— Григорий Васильевич, не терзайся ты так. Не все так плохо, — Бобков, сидя за столом переговоров, полистал папку, которая лежала перед ним, вынул какой-то листок и, сверяясь с ним, продолжил. — Вот смотри. Да, огромным минусом является то, что мы не смогли скоординировать работу наших попаданцев с американскими. Но уже хорошо то, что мы знаем всех их, что называется, в лицо. Собрано досье на каждого. Вся наша резидентура, как в США, так и в других странах мира, ознакомлена с этими досье. Причем, мы с Сергеем Фёдоровичем, наконец-то, объединили наши подразделения в КГБ и ГРУ, и создали Службу внешней разведки.
Генерал Ахромеев кивнул головой.
— Так точно, теперь все разведывательные структуры за рубежом координируются из единого центра, который находится в Генеральном штабе Вооружённых сил СССР. У комитета госбезопасности много задач внутри страны, так что Филипп Денисович может сейчас полностью сосредоточиться на решении внутриполитических проблем.
Бобков взглядом поблагодарил Ахромеева и продолжил.
— Вот именно. И беспорядка, путаницы, а главное — конкуренции этой нездоровой больше не будет, и Комитет госбезопасности СССР будет заниматься именно государственной безопасностью прежде всего внутри страны. Агентурная разведка — это все же больше дело наших военных, поэтому и стратегические вопросы, такие, как контроль этих американских «попаданцев», будет решать Генштаб. Ну и, Служба внешней разведки будет вести наблюдение за ним. Чтобы мы уже здесь, имея все данные, принимали верные решения.
Председатель КГБ посмотрел на Генерального секретаря КП(О). Но Романов не отреагировал. Он, конечно, внимательно слушал, но на его осунувшемся лице пока не было никаких эмоций. Глава советского государства в этот момент очень сильно напоминал позднего Брежнева, когда генеральный секретарь ЦК КПСС чисто номинально присутствовал на заседаниях Политбюро, находясь под воздействием нембутала. Правда, Романов, несмотря на сильнейшее переутомление, наотрез отказался принимать любые медицинские препараты, которые поддержали бы его организм. «Я вам не Брежнев» — так он отвечал на любые попытки Чазова убедить Романова провести хотя бы один курс медикаментозного восстановления работоспособности.
Накопившаяся усталость, нервные перегрузки и ненормированный рабочий день брали своё — хотя Григорию Васильевичу 7 февраля 1978 году только должно было исполниться 55 лет, он выглядел сейчас намного старше. За последние полгода Романов окончательно поседел. Но если раньше его довольно моложавое лицо подчеркивало раннюю седину, как некий нонсенс, то теперь новые морщины, прорезавшиеся на лбу и темные круги под глазами состарили Григория Васильевича сразу лет на десять. И здоровый крепкий пятидесятичетырёхлетний мужик, который несмотря на контузию, которую он получил на фронте, дружил со спортом, выглядел сейчас гораздо старше своих лет.
Бобков подавил тяжелый вздох и продолжил свой доклад.
— Так вот, Григорий Васильевич, американских «попаданцев» мы будет держать под контролем. Тем более, что с администрацией Рейгана у нас намечены весьма продуктивные контакты и мы неплохо начали сотрудничать именно в области агентурной разведки.
Романов немного оживился, в его взгляде появилась осмысленность. Он посмотрел на Бобкова с интересом.
— Погоди, Филипп Денисович, американцы что — теперь с нами сотрудничают? Разведданными делятся? Или как?
Глава КГБ усмехнулся.
— Делятся, еще как делятся. Припекло «пиндосов»…
Романов непонимающе посмотрел на Бобкова.
— Кого-кого припекло?