— Не преувеличивайте, — засмущалась Варя.
— Вот даже на столько не преувеличиваю, — возразил я, показав Варе крошечное расстояние между двумя пальцами. И тут же поморщился, вспомнив, что так делал Чичиков, когда хотел убедить Ноздрева в какой-то заведомой лжи.
Но я-то искренен — я не Чичиков. Я со всех сторон чист и открыт перед Варей. Правда, я выдал себя за друга Гагарина — но это единственный мой промах. И ничего подобного больше не повторится.
«Если ты так чист и открыт, — внезапно проклюнулся во мне проклятый внутренний голос, — немедленно сознайся ей, что участие в твоем фильме не принесет ей ничего хорошего».
Вместо этого я встал, подошел к сидящей на табурете Варе, опустился перед ней на колени — и, схватив обе ее руки, стал покрывать их поцелуями.
44
Через час мы с Варей уже лежали, обнявшись, — абсолютно голые. Постель была расстелена, но в квартире стояла чуть ли не жара, поэтому мы лежали не под одеялом, а поверх него. Я с восторгом рассматривал Варю и поглаживал ее шелковистую кожу.
До этого я никогда не имел близости с замужними женщинами — и заранее страшился своих и Вариных ощущений от ее, старомодно выражаясь, адюльтера. В голове маячили образы чеховской дамы с собачкой и ее кавалера-пошляка Гурова, а также Анны Карениной и ее любовника-простака Вронского…
Теперь, когда все свершилось, я с упоением сознавал лишь то, что впервые в жизни испытал подлинное счастье. То, как вела себя Варя, только подпитывало мои теперешние чувства, поскольку я видел, что ей хорошо со мной и что никакие угрызения совести ее не терзают.
Она медленно провела пальцем по моему лбу, потом по носу, потом по губам… Я схватил ее пальчики и с наслаждением расцеловал их. Теперь они как будто принадлежали мне. И вся Варя — вся целиком — теперь моя. О ее муже и вообще о том, что она замужем, я и думать забыл.
Я не размышлял о том, долго ли смогу так пролежать с ней рядом и как скоро она меня покинет. Я лишь наслаждался каждой секундой — и понимал, что ни за что не оборву это наслаждение по своей инициативе.
Этот идиллический покой, впрочем, не переставал перемежаться вспышками страсти. Едва я успел немного отдышаться, как вновь почувствовал острое желание близости с Варей. Ни одна девушка на меня еще так не действовала, ни одна не вызывала во мне такого экстаза, восторга, азарта и сексуальной ненасытности.
Я вновь стал целовать ее — всюду, во все места, с головы до ног. Это распаляло и меня, и ее.
В конце концов, Варя не выдержала этой сладкой пытки:
— Давайте, давайте, я уже не могу, пожалуйста…
Я вошел в нее — и мы немедля застонали в унисон: столь велико было наше взаимное влечение.
Я отчетливо понимал, что нашел в Варе не только идеальную женщину, но и идеальную любовницу. О том, как она воспринимает меня в этом качестве, спрашивать не хотелось. Во-первых, все ее реакции и без того очень льстили моему самолюбию. А во‐вторых, не хотелось, чтобы Варя меня с кем-то сравнивала. Сама мысль о том, что у нее до меня были мужчины, казалась нестерпимой. Факт же существования ее мужа по-прежнему пребывал в каком-то невероятном отдалении от моего сознания.
— Варя, я люблю вас, — еле ворочая языком от приятнейшей усталости, сказал я, когда мы вновь переводили дух, лежа рядом — лицом к лицу.
— Вы только сейчас это поняли? — улыбнулась Варя.
— Я это понял почти сразу. Но не хотел сознаваться.