— Заподозрили? — испугалась Зиночка. — В чем нас могут заподозрить?

— Да в том-то и дело, что ни в чем! — Троепольский зачем-то оглянулся на мужичка в ботах. — Скажем так: сегодня у нашего рабочего коллектива праздник. Приход новой сотрудницы. Вот она, Сашенька, налицо. Скажем дальше: профсоюзный комитет лаборатории командиро… послал… черт, Димушка, ты меня совсем запугал!., а, вот: поручил! Поручил! Поручил нам обеспечить материальную базу. Для праздника по окончании рабочего дня. Причем закупка продуктов производилась в счет законного обеденного перерыва. Вот и все. Запомнили?

— А что, звучит логично, — поддержала его Зиночка. — Умница Троепольский.

Димушка снова испустил приглушенный стон.

— Вы что, еще ничего не поняли? — Он обвел нас взглядом, полным отчаяния и боли. — Ничего-ничегошеньки? Мы все пропали. Все четверо. Меня уволят с гарантией — после владимирской истории, протоколов, санкций и судов это совершенно неизбежно. А поскольку нас поймали сразу после суда, то припишут еще и особый цинизм. А особый цинизм — это уже пахнет антисоветчиной. Да-да, Троепольский, антисоветчиной! И вас притянут ко мне как к рецидивисту. Без меня вас бы еще могли пожалеть, со мной — никогда. Со мной — это уже группо-вуха, организованная преступность. Они там любят раскрывать организации. Вот мы вчетвером и организация. Банда «Черная кошка»…

— Ну, ты напридумывал, — неуверенно проговорил Троепольский и смолк

Молчала и Зиночка.

— Теперь дошло? — Димушка крутанул головой. — Вижу, дошло. Вот к этому и готовьтесь. К увольнению, к волчьей записи в трудовой книжке. Зиночка, сколько вам осталось до пенсии?

— Два года.

— Не страшно. А вот тебе… — Он перевел взгляд на Троепольского. — Прости, чувак. Подвел я тебя с этой командировкой…

— Так что с куревом, интеллигенты? — крикнул сзади мужичок в ботах. — Давайте лучше сейчас скурим. В камере один хрен отнимут. Жалко, пропадет.

— Ну что вы мелете, в какой камере? — упрекнула его Зиночка. — Нас скоро выпустят.

— Хе-хе… выпустят… — захихикал мужичок — На кирпичный заводик тебя выпустят, барыня, территорию убирать. Пятнадцать суточек, как одна копеечка. Я уж таких знаешь сколько навидался?

К решетке подошел мент с блокнотом и авторучкой.

— Кто тут новенькие тунеядцы? Вы, что ли? Давайте оформляться… — Он ткнул концом авторучки в сторону Троепольского. — Ты, с портфелем, выходи. Посмотрим, что там у тебя звякает.

Троепольский вернулся спустя четверть часа. Глаза его блуждали, лицо пошло красными пятнами.

— Что такое?

— Обыскали… — тихо выдавил он. — Как зека какого-нибудь. Все из карманов забрали. И портфель… портфель тоже… Сказали — на пятнадцать суток оформлять будут. Новый порядок.

— Я ж говорил! — торжествующе заметил мужичок в ботах. — Хоть курево-то оставили? Курево тебе по закону положено. Надо скурить, слышь, интеллигент. Отнимут ведь в камере, жалко.

Меня повели третьей, после Зиночки. В маленькой комнате сидел за столом усталый молодой лейтенант.