Неферит, мелко ступая, приблизилась к гигантской статуе Изиды, вырубленной из розового гранита, и протянула к ней руки.
– О Ты, которая всегда была, есть и будешь, – светло и ясно проговорила девушка, – Ты, Многоликая и Многоименная, истинного имени коей назвать нельзя; Ты, Измерительница Времени, Посланница Богов, Охранительница миров и всех существ, их населяющих; Матерь вселенной, до которой было лишь Ничто; Ты, Творящая, но Несотворенная; Светозарная Подательница жизни, Исполнительница Воли Непостижимого и предначертанного Провидением! Услышь меня! Яви свое сияние, и пусть дух Твой осенит нас! Я исполняю волю Твою, помогая моему спасителю, ибо ему суждено лишить сердце Зухоса биения и погасить искорку Кау![37] Снизойди к Сергию, укрепи силы его, дай пройти ему Путем Четырех Врат!
Паллакида смолкла и опустила руки, поникла головой так, что ее длинные вьющиеся волосы закрыли волною лицо.
Неферит взяла Сергия за руку, и повела темным коридором, зажатым толстыми колоннами в пятьдесят локтей высотою. Их капители, упертые в плиты потолка, покрывал узор хекер – вырезанными в камне метелками тростника. В узких прогалах между громадных колонн горели лампионы, и Лобанов первым увидел в их тусклом свете скрюченное тело старца, лежащее на каменном полу.
– Ур-маа! – закричала Неферит, бросаясь к нему.
Приседая, она пошатнулась и коснулась пальцами пола, удерживая равновесия. И тут же отдернула руку.
– Его убили! – воскликнула девушка. – Тут кровь!
В ее голосе не звучал ужас, одна лишь боль слышалась Сергию. Он присел рядом, и разглядел бритую голову, похожую на обтянутый ссохшейся кожей череп мумии. Глаза старца были широко открыты, а в сердце торчал нож, вогнанный по рукоятку из дерева аш, вырезанную в форме крокодильчика.
– Это Зухос его… – глухо проговорила Неферит.
– Опередил, гад, – выцедил Лобанов.
– Этого не может быть! – Девушка стояла, поникшая и замертвелая, но встрепенулась вдруг, и схватила Сергия за руку. – Проверим!
Неферит свернула в узкий проход, где горели факелы, взяла один себе и приказала:
– Возьми и ты.
Забравшись в узость, она сделала движение рукой, то ли нажав на каменный выступ, то ли поведя его вниз, и плита с барельефом, посвященным сцене кормления Изидой младенца Хора, мягко уползла вбок, открывая темный проход и первые ступени лестницы.
– Спускайся!
Звуки шагов гулко разносились под сводами коридора. Ступени лестницы плавно перешли в гладь плит, и глазам Сергия открылось узкое и длинное помещение с очень высоким потолком – свет факелов не доставал до него. Стены справа и слева от входа были покрыты множеством изображений – солнечного диска, Изиды и Хора, лотоса, массой иероглифов.
– Пришел день, истек час… – пробормотала Неферит.
Глаза Лобанова привыкли к полутьме, и он заметил крошечный лучик света, пробивавшийся с потолка. Лучик, словно бледной указкой, упирался в иероглифы на стене и медленно, очень медленно скользил по ним.
– Посланец Ра укажет нам, – ровно проговорила Неферит, – где хранится ключ от первой двери.
Лучик проник в щель между двумя каменными барельефами, и вдруг сверкнул, отражаясь от невидимого зеркальца, и уперся в стену напротив, высветив странный символ в форме петли, вырезанный в черном базальте.