– Найс! – удовлетворенно произнесла Кристина. – Мне так даже проще! Только скажи, куда девать больных со второго уровня, если кому-нибудь срочно поплохеет, пока тебя не будет? Стационар занят весь, свободных мест нет.

– Свяжись с администрацией, попроси, чтобы поставили пару коек в коридоре стационара. Этот вопрос все равно придется решать, когда к нам привезут людей из Росрезерва. Что за указания дал тебе Брилёв? Он сказал, сколько пациентов ожидать?

– Тридцать семь человек, если все доживут до спасательной операции, – ответила Кристина. – Они там вторую неделю принимают антирад каждый цикл подряд. Женщин и детей среди них нет, но возрастной состав разнородный. От второкурсника до пенсионера. Чем быстрее мы их оттуда вытащим, тем больше у них шансов. Он спрашивал, не получится ли так, что они погибнут от антирада до прибытия спасательной экспедиции. Я сказала, что в ближайшую неделю все точно не погибнут. Вода у них там есть, то есть от дегидратации после интоксикаций они не умрут. Кажется, так, да? – Кристина напряглась: – Он спрашивал об этом? Я не облажалась?

– Нет. Об этом не спрашивал, – успокоила подругу Ингеборга. – Но ты ответила ему правильно: за семь суток все не умрут. Кто-нибудь выживет. Вопрос в другом: кого из них после этого удастся спасти. Кристи, займись расширением стационара. Если нам привезут сорок едва живых пациентов плюс еще наша экспедиция, их окажется втрое больше, чем коек! И нам нужны не только койки, но еще место, где эти койки будут стоять. Справишься?

– Легко! – подтвердила Кристина. – Это очень вовремя! – Она понизила голос до едва слышного шепота: – Мне как раз нужно приучать его к тому, что у меня есть требования, которые надо выполнять. Но начинать дрессировку необходимо очень тонко и издалека. Решение деловых вопросов тут идеально подходит! Позже начну раскручивать его на бизнес, но пока еще рано. Сейчас он должен пребывать в святой уверенности, что мне от него не нужно ничего, кроме чувств. Так что если у тебя есть еще какие-нибудь рабочие проблемы, сразу сообщай! Сейчас это очень к месту!

– Я учту, – пообещала Ингеборга. – Пока начни с расширения стационара. Он сказал, сколько человек будет входить в состав спасательной экспедиции?

– Нет, – Кристина многозначительно нахмурилась: – Сказал, что все будет зависеть от того, вернет ли Порфирьев вездеход. Если вернет, то риска окажется меньше.

– Я уже в курсе, – Ингеборга произнесла это совершенно спокойно. – Через сутки посмотрим. – Она направилась в операционную: – Я ушла!

– Зая? – Кристина встревоженно смотрела ей вслед. – С тобой все в порядке? Ты как-то слишком спокойно отреагировала на это! У тебя что-то случилось?

– Что со мной может случиться? – философски изрекла блондинка. – Черных толстух за спиной нет, «снежинки» рядом, у Порфирьева я еще не была. Все в порядке.

С этими словами она закрыла дверь в операционную и принялась готовиться к лечению самой себя.

Сто четыре минуты биорегенерации пролетели, как четыре. Просыпаться отчаянно не хотелось, хронический недосып брал свое, и первые секунд тридцать она просто пролежала на выдвинутом ложе биорегенератора, сонно протирая глаза. Потом встать все же удалось, она натянула халат и занялась анализом результатов только что закончившейся процедуры. Результаты ее порадовали. Площадь пятен, оставшихся от двух десятков шрамов, заметно сократилась, два самых мелких исчезли полностью, от остальных удастся избавиться в ближайшие недели. Проплешины на голове будут видны еще долго, но когда-нибудь исчезнут и они. Не стопроцентно идеальный внешний вид, но уже не жутко, как раньше. Ингеборга коснулась сенсора процедуры подготовки биорегенератора к приему нового пациента и отправилась в свой крохотный кабинетик смывать остатки биораствора.

Отмывшись, она не стала одеваться, накинула халат и пошлепала босыми ногами к выходу. Вопреки ожиданиям, в диагностическом кабинете никого не оказалось. Она рассчитывала застать здесь спящую за столом Кристину, но кабинет был пуст, дверь в приемный покой закрыта. Блондинка решительно подошла к громоздящейся на полкабинета кабине коллариума и распахнула толстую дверцу. Как тут все включается? Подруги что-то рассказывали, а Светлана даже показывала пару раз, но в те дни было не до того… Ей всегда было не до того. Теперь стало. Несколько минут Ингеборга разбиралась с управлением, вспоминая указания Светланы, потом нужные режимы были найдены, кабина заработала, и она закрылась внутри.

– Ты решила заняться своим мрачным мачо всерьез? – Кристина с ее халатом в руках встречала Ингеборгу возле кабины по окончании процедуры. – Одобряю! Загар – это секси. Всегда работает! Только пяти минут в режиме коллариума недостаточно.

– Пока что я решила всерьез заняться своими пятнышками. – Ингеборга накинула халат. – Новой коже нужен солнечный свет, а где его взять? Но я запомню твой совет. Поможешь настроить кабину?

– Она давно настроена, – Кристина поднесла свое запястье к запястью Ингеборги, демонстрируя ровный загар. – Я покажу тебе основные программы.

– Спасибо, Кристи, – поблагодарила блондинка. – Удалось что-нибудь решить?

– Я как раз этим занимаюсь, – улыбнулась подруга. – Не волнуйся, все будет окей, гарантирую! – Она привычно перешла на почти беззвучный шепот: – Он уже клюнул, теперь никуда не денется! Дальше дело техники и терпения, но я получу, что хочу!

– Желаю удачи, – Ингеборга направилась к себе. – Пойду, попробую тоже что-нибудь получить. Только бы не подушкой, а то уж очень ощутимо получается!

Она переоделась для бега, надела праздничный спортивный костюм, подвеску с пистолетной кобурой и мгновение подержала в руках капитанский подарок. После террористического мятежа это нехитрое действие всегда придавало ей сил, если от обилия навалившихся забот нервная система норовила перейти в режим слез и страданий. Ингеборга вложила пистолет в кобуру, надела халат и окинула себя в зеркало придирчивым взглядом. Ей бы платье…