— Поясню: я не собираюсь кого-то из вас изобличать, мне важно получить информацию без протокола. Это не для адвокатов и полицейских. Это, так сказать, для оперативных разработок.

— Хорошо, — пожал плечами Джон, ни на йоту не веря сказанному.

— Меня интересует конкретно Абу Али Ибн Сина, — внимательно глядя в глаза, изрек агент.

— Авиценна? — удивился Джон.

— Да нет, — тоже удивился египтянин. — Посмотри на фотографии, может, кого опознаешь.

Он выложил из дипломата стопку снимков и подвинул их Джону.

На первой, второй и последующей были изображены какие-то злобные чернокожие личности. Для подследственного старшего механика «Кайена» все они были на одно неприятное лицо. Он отодвинул от себя фотографии.

— Да ты все посмотри. Может быть, обнаружится кто-то, кто запомнился по плену.

— Извините, конечно, но они для меня как-то все на одно лицо, — сказал Джон, но снимки разложил по столу веером.

— Нет ли здесь Авиценны? — вопрошал агент.

— Авиценны?

— Ну да, то есть, нет. Ну, ты меня понял, — бесстрастно произнес египтянин.

Джон пошевелил фотографии перед собой, чтоб не закрывали друг друга и чуть не вздрогнул.

— Что, это он? — немедленно отреагировал интерполовец. — Авиценна?

На одном из снимков был запечатлен какой-то араб, не известный Джону, но вот за ним, на расстоянии шага, стоял Ромуальд Карасиков, былой третий штурман теплохода «Вилли», собственной персоной. Еще на одном изображении тот же араб что-то вещал Ромуальду. А говорили, что сгорел Ромуальд, затерялся в государственных институтах под названием «тюрьма».

— Почему ты остановил взгляд на этих карточках? — настаивал агент.

— Потому, что здесь Европа, на остальных — нет. Африка, Восток, но не Европа. Это точно, — сказал Джон. — Не видел я никогда твоего Авиценну, да и Абу Али Ибн Сину тоже. Только на отрывных календарях далекой советской эпохи.

Это оказался последний допрос. Кампания посчитала, что менять Нему слишком дорого, поэтому решила заменить всех прочих членов экипажа. Филиппинцы разлетелись в свою Манилу, Джон, благо все документы у него были на руках, отправился в Роттердам. Там в гостинице «Стелла Марине» его уже поджидал доставленный с «Кайена» личный багаж в целости и сохранности.

Без промедления и душа его сразу увезли в Винсчотен, в офис кампании. Джон настроился на очередные пытки, но ему поочередно все начальники пожали руки, напоили кофе, пожелали удачи и отпустили восвояси. На выходе самая главная секретарь, кривая толстая и, вдобавок, индийских кровей, изобразив исключительное радушие, подала конверт. Джон, ответно нарисовав на лице полный восторг, с трепетом принял бумажный пакет со своей фамилией на нем. Здесь могло быть и торжественное уведомление о том, что кампания больше не нуждается в его услугах, и дурацкое поздравление с Днем рождения, или просто буклет про успешный бизнес их фирмы.

Но в поданном той же секретаршей на подпись Cash Receipt указывался бонус для старшего механика теплохода «Кайен» в размере единицы и нескольких нулей местной валюты. Джон удивился, но виду не подал, залез в машину и поехал коротать ночь перед вылетом на Родину в странной гостинице, где с утра до вечера по телевизору показывают несколько каналов отвратительного порно.