— Я не могу, я не знаю, как же так, — пятился он подальше от звонков.

— Ну, тогда собирай парней, и пусть они принесут сюда старпома вместе с кроватью. Он здесь главный, ему и ответ держать.

Не прошло и пятнадцати минут, как торжественно внесли Пашку. Он не постеснялся сам позвонить в контору. Разговор был недолгий, минут пятнадцать всего по шесть долларов за каждую (ох, сплошное разоренье для кампании!), но познавательный.

Самый главный советник по безопасности кампании дрожащим голосом представился, когда старпом дозвонился. Он ожидал услышать очередные многомиллионные требования выкупа от злобного араба, или его не менее строгого подручного. Сначала советник никак не мог взять в толк, что «Меконг», вроде бы, свободен и через сутки будет уже в территориальных водах Египта, точнее — в Красном море. Потом до него, наконец-то, дошло, что у дела теперь совсем другой поворот.

— Диалоги о животных, — вымолвил Джон, когда Пашка начал отвечать в трубку.

— Нет, — говорил старпом. — Капитан жив. Подойти не сможет. Причина проста — он в состоянии депрессивного шока, не осознает действительности. Нет, не бунт. Сами все узнаете, но пока из каюты я его не выпущу. А это уже ваши домыслы. Остальные жертвы? С этого и надо было начинать, господин начальник! Нам нужна срочная квалифицированная врачебная помощь двум человекам. Чем быстрее, тем лучше. Причем здесь Номенсен? Второй механик очень плох, у него два пулевых ранения. У старпома перелом обеих ног. Да, это я. Легкое ранение у повара. Самое главное — у нас погиб кадет. Я больше не буду отвечать на ваши вопросы о капитане. Запасов еды нет, судовое имущество разграблено полностью. Контейнера мы не проверяли.

Потом наступила длительная пауза, в ходе которой Пашка только хмыкал в трубку и кивал головой.

— Диалоги о рыбалке, — сказал себе под нос Джон.

— Надеюсь, кампания в состоянии возместить экипажу ущерб. Минуточку, я хочу услышать ясный ответ. Нет, мне не понятны ваши слова. Вы согласны, или нет? Так, да? Понятно, кампания гарантирует экипажу возмещение ущерба. У нас тут на борту еще один человек, также взятый в заложники с судна «Кайен». Старший механик. Жив и здоров.

Снова Пашка долгое время кивал и хмыкал в трубку.

Наконец, разговор закончился.

— Суки, — сказал старпом, передавая трубку второму штурману. — Выиграли нашей кровью несколько миллионов долларов, теперь будут жаться над копейками. Капиталисты херовы!

— Сурово ты с ними, — одобрил Джон.

— Да пошли они! Там моих друзей нет. Уроды. Не это важно. Нам еще почти сутки плавать надо. Лишь бы Юра выдержал.

Второй механик почти постоянно был в каком-то забытьи. Иногда приходил в себя, в него вливал повар питательную кашицу, он мог даже обменяться парой фраз, но почти сразу же снова отъезжал: то ли засыпал, то ли терял сознание.

— Нам остается только надеяться на его могучий организм. Кстати, ты рассчитываешь на компенсацию? — сказал Джон.

— Ну, это вряд ли, — ответил Пашка. — Неграм они готовы миллионы выложить и еще все задницы до мозолей зацеловать, ну, а мы — так, страховка. Сволочной Свод Правил (общечеловеческий). Ты, кстати, когда-нибудь читал Ясеня или Наташину?

— Не, Паля, я на такое не способен, — не особо удивился переходу Джон. — Ясень — злобная русофобная сволочь. Наташина — примитивная и непоследовательная особа, ни тени логики в ее пустых, как картонный домик, перлах. Я лучше уж в поэзию ударюсь. Карельских Тихонова, или Чернобровкина почитаю.

— А что, у них в строчках душа чувствуется, — сказал старпом. — Ты извини, что говорю, о чем ни попадя — больно что-то ногам, отвлечься надо.

— Это все от нервов. Забыть на время о разговоре с боссами надо, — проговорил Джон и внезапно заулыбался. — Ты, Паля, только не обижайся. Со стороны это должно выглядеть забавно: посреди рулевой рубки океанского судна лежит в постели кинг-конг и рассуждает о литературе и поэзии. Кстати, могу и я сделать один звонок? Не домой, по делу.