Второй механик не стал что-то уточнять, просто пошел в ЦПУ и вскрыл один из нижних щитов консоли управления главного двигателя и аварийно-предупредительной сигнализации. Задержав на секунду дыхание, он осветил фонариком внутренности: пучки проводов, электронные блоки и машинный «резерв». Обнаружив, что все на месте, он с облегчением выдохнул. Здесь, посреди пугающего электрического хаоса, испокон веку хранились те запасные наборы инструментов, которые мудрые старшие механики держали «про запас». Ключа на 41, конечно, не было, но обнаружился совсем новенький разводной, коим можно было тянуть гайки и несколько больших размеров.
Никто, конечно, никогда не пытался на практике осуществить этот странный метод запуска двигателей, но ничего другого не оставалось.
Закрыв все побочные потребители воздуха, кроме одного лишь дизель-генератора, механики свернули гайку с запорным клапаном на одном из пустых воздушных баллонов. Дальше дело было лишь в слаженности работы каждого задействованного члена экипажа. А включились в работу почти все, за исключением капитана, который метался в душном сне в запертой каюте, и кадета, который сейчас наслаждался уже, без всякого сомнения, райскими кущами.
Урки, выстроившись в цепочку в полнейшем мраке, наполняли водой единственное спасшееся от черных рук ведро из румпельного отделения и передавали его деду. Тот заливал жидкостью сам баллон. В перспективе требовалось наполнить емкость никак не меньше половины.
Остальные механики и старпом в это время приспосабливали открученный от штатного места ручной поршневой насос для перекачки масла к расходной цистерне дизельного топлива. Обнаруженный в румпельном шланг подсоединяли к сливу из другой цистерны соляры — отстойной. Китайским гением проектировки этот танк разместился на самом дне машинного отделения, так, чтобы труднее было из него наполнять расходную цистерну, находящуюся палубой выше.
Урки еще не закончили свою благородную «пресную» миссию, как Джон первым начал закачивать топливо из отстойной емкости в расходный бак. Дергать ручку насоса туда-сюда было тяжело, поэтому менялись часто. Требовалось переместить никак не меньше кубометра соляры.
Боцман, как заклинатель змей, растащил по палубе из мастерской шланги подачи к газовой горелке кислорода и ацетилена. Предварительно, конечно, всем штабом убедились, что до запасов газа негры пока не добрались, и что горелка горит — будь здоров.
Когда воздушный баллон был наполнен до половины и закрыт обжатым запорным вентилем, блочный топливный насос на дизель-генераторе прокачан солярой из расходного бака, боцман зажег горелку. Теперь требовалось, ни много ни мало, нагреть воду в устройстве для запуска номер 1, чтобы давление в самом баллоне поднялось как минимум до шестнадцати атмосфер. Тогда можно будет открыть запорный клапан и пускать воздух, обогащенный паром, в двигатель. Дальше оставалось только уповать на способность дизелей запускаться в самых сложных условиях.
Когда стрелка манометра неохотно, но уверенно поползла вверх, Джон, Юра и Пашка пожали руку деду, на которого была возложена вся ответственность в запуске движка. Второй механик, конечно, морщился, что приходится доверить столь знаковый момент рукам и интуиции Бааса, но у них были другие дела. В случае удачного введения в строй источника энергии, валяющиеся на палубе бандиты обязательно предпримут попытку переподчинить судно снова себе. Этому желательно было воспрепятствовать заблаговременно.
Они забрали припрятанные от лишних глаз автоматы, каждому по штуке, и полезли через междонный тоннель на бак. Вряд ли кто-либо из бандитов прятался в темноте шкиперской, куда выходил лаз.
Вылезти удалось, опять же, практически бесшумно. Еще несколько суток, проведенных в таких тренировках, и парни могли называть себя «просто ниндзя, очень приятно». Дверь на палубу была, конечно же, закрыта. Каждый из троицы сразу вспомнил, как когда-то на каком-то другом пароходе при выходе из шкиперской обязательно наступал на индуса, китайца, негра или мексиканского латиноса. Те просто обожали валяться не просто где попало, а именно под ступенькой двери в приснопомянутое помещение. Так они самоутверждались: вы все лежите просто на палубе, а я — под дверью.
При таком раскладе дальше сохранять инкогнито не представлялось возможным. Да и ладно, в принципе. Если деду удастся благополучно реанимировать дизель-генератор, то караульные негры, какие бы они ни были обкумаренные, обязательно насторожатся, поднимут свои головы и будут тревожно переглядываться. Им понадобится некоторое время, чтобы пойти разбираться, или по рации вызывать своих начальников из надстройки. Троица моряков надеялась на эффект, простите, неожиданности.
С момента начала операции едва ли кто из экипажа перебросился лишними словами, вот и сейчас парни жестами, а точнее похлопываниями по плечам (в шкиперской пока еще было темно, как в известном негритянском месте), распределились один за другом с автоматами в полной боевой готовности.
Каждый в эти мгновения был мыслями рядом с голландским стармехом Питером Баасом, от которого зависело сейчас самое важное — есть ли у них шанс дальше побороться за успех. В противном случае все их начинания превращались просто в бессмысленную попытку поубивать нахрен всех бандитов мира, начиная с Сомали.
Баас в это время сохранял полное хладнокровие. Боцман газовой горелкой раскалил баллон до состояния, когда высокая температура уже чувствовалась на расстоянии вытянутой руки. Вода внутри емкости бурлила безостановочно. Слабые в сопромате урки боязливо отошли подальше, предполагая, что толстостенный сосуд может по щучьему веленью взорваться и ошпарить всех вокруг себя. Питер старательно помолился, когда русские ушли. И это помогло. Как иначе? Он вверил свою судьбу и судьбу экипажа в руки Бога. Теперь от него самого ничего не зависело. Захочет Бог помочь — двигатель заработает. Нет — не заработает. Как и любой голландец, он старательно спихивал с себя любую ответственность.
Когда давление в баллоне достигло заветных шестнадцати атмосфер, дед перекрестился и, обернув руки ветошью, открыл запорный клапан. Все урки совместно вздрогнули, когда в систему, точнее в одну единственную незакрытую трубу, с шипением устремился избыток давления паровоздушной смеси. Они чуть не заплакали разом, по крайней мере, втянули в себя воздух и затаили дыхание, сморщив в призрачном свете горелки свои лица. Дизель не завелся.
Вообще-то так и должно было быть — никто еще на сам пусковой механизм движка клапан не открывал. Баас даже удивился, что это филиппинцы так расстроились, а сам пошел по системе проверять: не улетает ли где-нибудь их воздух? Боцман, пожав плечами на успокаивающий жест деда, продолжил греть баллон. Давление, упавшее, было, сразу до десяти бар, начало снова повышаться.
На выходе из шкиперской трое парней, выстроившись друг за другом, ждали сигнала к началу атаки. В нынешних условиях приказом «разрешаю мочить козлов» должен был послужить первый проблеск света в недрах помещения. Это бы означало, что дизель-генератор все-таки завелся, Чубайс уехал, электричество восстановилось.
Пашка, стоящий самым первым, думал о чем-то постороннем, как такое бывало с ним перед армейскими операциями. «Вот если бы сейчас все пошло, как написано у замечательного писателя, nick которого Перумов, то время бы остановилось», — думал он. — «Мы бы размазали несколько десятков врагов, пока они не опамятовались. Потом они, конечно, нас бы убили до смерти, но не совсем. Точнее, не убили бы вовсе. Каждый из нас услышал бы в голове ободряющий голос Необзываемого, зачерпнул бы со стола Обреченных к стулу сил Хаоса и бросил бы во врагов стулом Хранителей Кодекса строителей коммунизма, пусть даже и жидким. Но в руках врагов в это время оказались бы факториалы интеграторов магических векторов, предложенных тайными магами Соплей, оказавшимися столь могучими, что об этом никогда не узнал никто, даже всевидящее око в штанах у заточенного Короля всех магов. Да, такая вот запутка».
Джон, склонив голову к Пашкиному плечу, старался не думать, что же делать, если голландец не сможет завести генератор. Чем больше он старался, тем больше у него не получалось. Мысли ходили по кругу, и он начал от этого уже уставать.