Сейчас же, я испытывал необъяснимый логически мощнейший приступ панической атаки, каковая случалась со мной единственный раз до сего момента, в раннем подростковом возрасте, когда я, возвращаясь поздним вечером, мимо кладбища, в свой «домик в деревне», взглянул на надгробия и просто встал «столбом», не в силах пошевелиться, пребывая в жуткой панике и ужасе.

Однако прошлый приступ панической атаки был легко объясним просмотром мною фильмов ужасов, в больших количествах и слабой еще детской психикой, но что могло послужить причиной нынешней? В конце-концов, когда я стоял перед Государем, во мне не было особого волнения, лишь интерес, ибо до сего момента, мне не доводилось встречаться с Главами государств лично.

И хоть я довольно часто, в последние пару лет той жизни, пересекался с очень важными «персонажами» из Компании, но они, разумеется, не шли ни в какое сравнение с Государем, так что подобное было для меня новым и интересным опытом.

Но вот Государыня… Каким же образом ей удалось добиться эффекта «кролика перед удавом», где в роли кролика выступил я.

Простой взгляд, пусть даже и весьма пристальный, это вовсе не та штука, которой меня, вот так вот запросто, возможно вывести из «равновесия», даже если взгляд этот принадлежит Государыне.

Единственным более-менее логичным объяснением происходящему могло быть то, что Государыня в прошлую встречу запугала Кайю так, что страх перед ней сформировался, что называется на уровне рефлексов, однако, на сколько мне известно, сегодня была первая встреча Кайи с Государыней.

Во-вторых, я внезапно осознал, что, в отличии от других, могу ее поприветствовать лишь по-русски или по-английски, однако учитывая вчерашние события, не уверен, что последнее будет уместно.

Я сильно ущипнул себя за руку, делая это как можно менее заметно, дабы попытаться прекратить «сеанс» панической атаки, который устроила для меня Государыня.

— Доброе утро, Ваше Императорское Величество, — произнес я, когда восстановил самообладание в той мере, чтобы не начать заикаться.

Та с неприкрытым удивлением посмотрела на меня.

— Кайа, не владеет ни французским, ни немецким языками, — торопливо сообщила моя «матушка»

– ***********, — ответила что-то, чего я понять не смог, вероятно, по-французски та и обратилась уже ко мне, по-русски, — доброе утро, барышня, я могу лишь сожалеть о прискорбных пробелах в вашем образовании, очень надеюсь, однако, что вы, как полагается девице знатного происхождения, заполните эти пробелы, как можно скорее.

Как только я ее услышал, тут же стало понятным, почему она и с ней, говорят на иностранных языках — Государыня недостаточно хорошо владела русским языком и говорила на нем с сильным, то ли польским, то ли каким-то литовским, похоже, что родом она была из тех мест, акцентом.

А дальше, мною была допущена ошибка, совершенная вследствие того, что я, видимо, не до конца еще оправился от последствий панической атаки, ибо, приветствуя «даму» Кристину, я обратился к ней: «Ваше Императорское Величество», хотя «папаня», давая мне наставления по поводу сегодняшнего мероприятия, пояснил, еще и заставив несколько раз повторить, что эта самая «дама» Кристина, являясь «зарегистрированной любовницей» Государя, не обладает никакими титулами, кроме, «дамы», так что и обращаться к ней нужно соответственно: «дама» Кристина.

— И ты здравствуй, Кайа, — поздоровалась со мной эта Кристина и улыбнувшись, слегка покачала головой, «поправив» «для галочки», ибо было очевидно, что мои слова польстили ей, а не обидели, — однако мой придворный титул — «дама», но ты, видимо, сильно перенервничала, встречая Государя впервые и позабыла об этом.

— Да, именно так, простите меня, пожалуйста, «дама» Кристина, — поправился я.

Та лишь весело подмигнула мне.

Услышав то, как я назвал, публично(!), любовницу ее супруга, с лица Государыни пропало всякое выражение, она сначала смертельно побледнела и ее зрачки сузились, выражаясь совсем не фигурально, а затем, густо покраснела и взглянула на меня так, что если было бы возможным убить взглядом, то Кайю разорвало, как хомяка от грамма никотина.

Две эти женщины, судя по всему, друг друга терпеть не могли настолько, насколько это, вообще, было возможно.

А тот факт, что эта Кристина была на десять лет моложе самой Императрицы еще больше, я уверен, раздражал последнюю.