Это был тот самый тип, который по указке «дядюшки» удушал меня.
Еще четыре вспышки! Рядом с «дядюшкой» появились четыре безликие фигуры, облаченные в форму контрразведки, на их телах я увидел множественные следы пулевых попаданий…
- Это ты стала причиной нашей смерти, - закричали они в один голос, - ты виновата!
В этот момент заголосила вся сцена разом! Все, кто обвиняли меня в своей смерти и прочих несчастьях закричали, завизжали, захныкали — одномоментно.
Это было ужасно! От их воплей было больно ушам, заткнув ладонями которые, я присел на корточки и заорал, в ответ, сам:
- Заткнитесь уже, Господи Боже! Хотите мне что-то высказать? Велкам! Но по одному и без воплей!
Внезапно все изменилось.
Воцарилась тишина.
Я обнаружил, что обнаженным, я «разложен» на той хреновине, на которой пороли съевшую чужие конфеты Воспитанницу.
И тут я услышал тихие голоса и характерные звуки, что доносятся из зрительского зала перед спектаклем…
Звуки «зала» доносились из «ничего».
Внезапно вспыхнули сразу все софиты, полностью осветив сцену и всех присутствующих на ней.
Также чуть-чуть развеялась тьма над амфитеатром и стало возможным увидеть зрителей, вернее лишь только тени, что наблюдали за «спектаклем» из зрительского зала.
Передо мной возник новый «персонаж», я задрал голову, ибо в «разложенном» положении, мне были видны только его ноги.
Передо мной, в одних лишь грязных белых «семейниках», с розгами в руках, стоял тот тип, которому меня моя дорогая Семейка решила отдать «в любовницы».
-Ты зачем съела все чужие конфеты? - с негодованием в голосе спросил он
- Какие, бл*дь, еще конфеты? Отвяжи мои руки от этой хреновины! - со злостью ответил ему я
- Не смей мне врать! - заорал он и наотмашь ударил мне по лицу, затем грубо схватил за подбородок, задрав мою голову вверх и указал пальцем.
- Вон! Смотри! Ты не только мне врешь, но и своей Семье! Зачем ты съела чужие конфеты?
Я посмотрел туда, куда указал этот тип и увидел хорошо освещенный балкончик зрительского зала, на котором, одетые по моде, я полагаю, века XVII или что-то вроде того, стояли все члены моей Семьи, за исключением моих новых «папы с мамой» и в театральные бинокли наблюдали за происходящим на сцене.