Основательное обозрение, невинное в контексте, но всем известно, что автор ревновал к успеху других, кроме своего, конечно. Музыка и музыканты должны знать своё место. По мнению Джона Пила. Неудивительно, что пару лет спустя тот же Джон пил напишет об ELP как об «пустой трате таланта и электричества». Вознесясь в заоблачные высоты в рядах божественной иерархии британского радиовещательного сообщества, он продолжал предостерегать группы о вреде успеха.

ELP были не одни, кто подвергся «Пилингу». Следующий анекдот стал подлинным шедевром индустрии популярной музыки. Хотя, возможно, он напрямую не относится к Джону Пилу, но имеет все шансы таковым быть.

Обычно в те деньки, если ты хотел получить хорошую рецензию, то должен отдать на растерзание некоторым музыкальным критикам гибкую пластинку. Сегодня для этого есть кассеты, компакт–диски и, если вам повезёт, DAT–кассеты.

Одна такая гибкая пластинка, к счастью или несчастью, попала в руки обозревателя, который отреагировал на разреженность звука, что было типично для того артиста, переживавшего минималистский период. Слышимые щелчки усилились в частоте и темпе к концу записи, что привело обозревателя к оригинальному изобретению под названием «ритмичное акселерандо». Выяснилось, что по ошибке прослушана бракованная вторая сторона, которая была перечеркнута двумя полосами — вертикальной и горизонтальной.

Запись «Ars Longa Vita Brevis» шла полным ходом, и я впервые столкнулся с бюрократией под знамёнами Британского камерного оркестра. Мы включили фрагмент Третьего Брандербургского концерта Баха, что среди музыкантов оркестра стало яблоком раздора. Во время перерыва, предписываемого профсоюзом, я случайно услышал разговор в туалете двух оркестрантов.

— Ты можешь поверить, сколько шума производят эти длинноволосые рок–н–ролльные поганцы? Хорошо, что я захватил вату для ушей.

— Не верю, что они взяли такой темп для «Брандербурга», слишком быстро, — ответил другой.

Перерыв закончился, я врубил громкость органа ещё больше. Мы получили то, что хотели в третьем дубле, вероятно потому, что оркестру не терпелось быстрее свалить из студии.

В сентябре шестьдесят девятого к нам пришло официальное письмо с печатью Букингемского дворца: «Принцесса Анна просит The Nice выступить на выпускном балу школы Бененден в ресторане Quaglino"s в районе Сент–Джеймс». Это такая честь — получить приглашение от королевской семьи сыграть на гулянке бывших одноклассниц, что мы незамедлительно приняли его из страха быть заточенными в Тауэр мамой Её Высочества. Эдмундо Росс со своим оркестром (что–то типа псевдо–латиноамериканского коллектива) играл во время ужина. Мы же предполагались как наиболее рискованный акт, который, полагаю, был необходим в таких мероприятиях высшего общества. Daily Sketch отрапортовала перед концертом: «Говорит миссис Элизабет Далримпл: “Я не знаю, кто такие эти ребята и что они играют. Надеюсь, они не сделают ничего сомнительного”».

К моменту нашего выход на сцену было уже очень поздно. Принцессы Анны и след простыл, а дебютантки высшего света со своим сопровождением уже хорошо накачались «горючим». К несчастью, у нашего техника База возникли проблемы с Хаммондом, вероятно из–за плохо прикреплённой лампы. Баз знал устройство Хаммонда очень хорошо — каждый вечер ему приходилось настраивать инструмент перед концертом. Публике нужно как–то объяснить задержку, пока пьяные совсем не отрубились.

— СБАЦАЙТЕ РОК–Н–РОЛЛ, ЧУВАКИ! — орали и топали ногами они в пьяном угаре. Необходимо что–то сказать народу.

— Мы приносим извинения за задержку, — произнёс, выйдя на сцену, Ли. Ему удалось спрятать свой северный акцент и выдать спич на чистом окфордском. — Как только орган починят, мы выйдем на сцену.

— О! У него проблемы с органом, — выкрикнуло какое–то чудо со срезанным подбородком.

Ли, не думая о последствиях, выпустил джордийскую пулю прямо от бедра, попавшую точно в цель и срикошетившую на остальных.

— ДА, ПРИЯТЕЛЬ. СУДЯ ПО ТВОЕМУ ПТИЧЬЕМУ ЛИЦУ, У ТЕБЯ ТОЖЕ ПРОБЛЕМЫ С ОРГАНОМ!

Мы привыкли к неприятию, но такая прекрасная прямая ремарка могла испортить выступление, что собственно и произошло. Когда, наконец, Nice вышли на сцены, зрелище вокруг было жалким. Группа терзала инструменты, а новая аранжировка «Карелии» Сибелиуса не очень подходила для танцев, что честно говоря, ожидали от рок–н–ролльной группы. Мучения прекратились только когда администрация попросила прекратить играть. Они ненавидели нас, мы обиделись. Мы играли слишком громко. Пилюля стала горше от того, что принцесса Анна так и не приехала на балл. Группе ничего не заплатили.

Никакого объяснения об отсутствии принцессы не было, извинений из Букингемского дворца тоже. Позже, при разговоре с Джо Кокером он поведал мне такую историю.

— И вот он я, сижу в баре клуба «Revolution». Moby Grape зажигают на сцене. Знакомлюсь с цыпочкой, которую, кажется, где–то видел. Я решаю, что она дает мне полный вперёд. Я заигрываю с ней, пока она не отлучилась в дамскую комнату. Вдруг откуда ни возьмись появляются два типа в костюмах и кепках, типа должностных лиц, и просят, чтобы я переключил своё внимание с принцессы Анны на кого–то другого!