За время службы Риму, о которой его новые соратники ничего не ведали, он ни разу не видел ничего подобного. Как убираются съемные мачты, видел — так всегда делали перед боем, когда использовались только весла. Но вот прием карфагенян с мокрыми шкурами оказался для него в новинку.

— Защищаются от горшков с зажигательной смесью, — пояснил всезнающий Урбал.

Затем послышались звуки горнов и свистки, означавшие, что в дело вступают гребцы. Тотчас в бортах открылись порты, и в воду погрузились длинные весла, окрашенные в черный цвет. Все пять рядов, включая нижний. Римляне также перевели свои корабли на гребной ход.

— Ну, сейчас мы им покажем, — заявил Летис, в нетерпении сжимая меч. Он тоже стоял рядом с Чайкой. — Наши корабли быстроходнее. И маневрируют лучше.

— Это так, — кивнул Федор, — но их больше.

Морпех, внимательно вглядывавшийся в корабли римлян, рассмотрел среди квинкерем противника большое количество судов с «воронами» на носу — абордажными мостиками, увенчанными острым крюком. Он не знал, приходилось ли карфагенянам испытывать на себе это «секретное оружие» римлян, и знакомы ли с ним местные капитаны. Оказалось, хорошо знакомы. И довольно давно. Федор осмелился задать этот вопрос находившемуся поблизости Софониксу, указав рукой на массивные сооружения, венчавшие носы римских квинкерем.

— Видели, — ничуть не обиделся Софоникс на проявленную подчиненным бдительность, — опасная штука. Немало наших кораблей римляне с ее помощью в прошлой войне потопили. Но ничего, у нас теперь тоже есть кое-что в запасе.

Тем временем первые линии эскадр, подойдя на расстояние выстрела баллисты, начали артиллерийскую дуэль. Послышались звуки горнов, и с обеих сторон в небо взметнулись десятки ядер. Большинство из них цели достигли. Это Федор понял по грохоту проламываемых досок и воплям, доносившимся даже сюда. Вторую линию карфагенян отделяло от первой всего метров триста. Несколько солдат с борта ближайшей к ним квинкеремы упало за борт. Тут же вторая волна ядер накрыла корабли. А потом и третья.

Бой разгорался. Прислуга баллист — баллистарии, как их называли римляне, — на нескольких кораблях сменили боеприпасы и в небо взметнулись огненные шары. Оставив за собой в небе черный дымовой след, горшки посыпались на палубы кораблей. Но римляне горели «охотнее», чем суда карфагенян. Видно, мокрые шкуры неплохо выполняли свою задачу.

Спустя двадцать минут обстрела зажигательными снарядами, три квинкеремы из первой линии римлян заполыхали, словно подожженные бензовозы, и попытались выйти из боя. Один объятый пламенем корабль, на полном ходу даже протаранил соседнюю квинкерему. Раздался страшный треск, когда его ростр[3] пробил ее борт ниже ватерлинии, обломав заодно и все весла. В довершение закрепленный вертикально на специальных приспособлениях абордажный мостик, тоже объятый пламенем, от удара сорвался и рухнул на палубу второго корабля, намертво связав оба судна. Потеряв ход, римляне так и остались дрейфовать сцепленные вместе. А скоро пожар перекинулся с пылающего корабля на соседний. По его палубе замельтешили обезумевшие матросы, отчаянно пытаясь потушить разбушевавшийся огонь, но время оказалось упущено. Многие прыгали в воду и плыли назад к римским кораблям.

— Ты это видел! — толкнул Летис в бок Федора. — А ты говорил — «их больше»! Сейчас мы их всех отправим в царство мертвых.

Мастерства финикийцам, действительно, было не занимать. Еще не достигнув строя римлян, они сумели нанести противнику значительный урон. Пять кораблей первой линии получили повреждения. Строй атакующих смешался. Карфагеняне же потеряли пока лишь одну квинкерему, чья команда увела ее в сторону, пытаясь бороться с пламенем. Остальные, хоть и испытали на себе обстрел ядрами баллист и горшками с зажигательной смесью, получили незначительный урон. Они продолжали бой и скоро, прекратив обстрел, сошлись с противником для абордажного боя.

Так думал Федор, но, вероятно, не капитаны карфагенских квинкерем, стремившихся уничтожить противника без помощи морской пехоты. Они прекрасно знали о неплохой подготовке римских солдат и не желали предоставлять им возможность выиграть бой на море за счет сил абордажных команд, хотя сами несли на борту достаточно умелых бойцов. Рукопашную схватку, в отличие от римлян, они рассматривали как последнее средство, ведь у них имелись и другие. И когда метательные орудия сделали свое дело, и карфагеняне получили тактическое превосходство над первой линией противника, они прибегли к излюбленной тактике проплыва и тарана.

Сразу две квинкеремы с разных сторон ринулись навстречу одной римской, оторвавшейся от своего смятого строя. И хотя римляне отлично видели атаку, они до последнего момента не знали, как среагировать, ведь их атаковало сразу два корабля. Разогнавшись до большой скорости, обе квинкеремы подошли под углом к римскому судну — на мгновение Федору даже показалось, что они идут к разным кораблям — совершили молниеносный поворот и, убрав весла, прошлись в нескольких метрах от борта ошарашенных римлян. Капитан атакованного корабля, видимо, ожидал таранного удара, но его не последовало. Зато он потерял все весла, разлетевшиеся в щепки, и опоздал с применением «ворона». Незадолго до того, как его хищный крюк устремился вниз, карфагенская квинкерема, немного отклонилась в сторону и успела уйти на приличное расстояние. Этого хватило — «ворон» лишь царапнул по борту, обрушив часть ограждения, но больших разрушений не причинил и, более того, сам рухнул в воду, вырвав часть собственной палубы.

— Ты гляди! — не унимался Летис. — Вот молодцы! Ну, теперь ему конец.

Римский корабль, действительно, ждала незавидная участь. Лишенный хода и абордажного мостика он стал легкой добычей третьей карфагенской квинкеремы, вспарывавшей волны следом за первыми. Сделав изящный поворот, она протаранила его высокий борт, несмотря на яростный обстрел из римских баллист. Но это был жест отчаяния. В момент контакта раздался страшный треск, и уже израненное судно окончательно потеряло шансы на спасение. После того, как карфагеняне дали «задний ход», расцепившись со своей жертвой, и римская квинкерема сползла с тарана, в открывшуюся пробоину хлынула вода. Корабль быстро накренился на бок, и все, кто находился на палубе и кто еще не упал за борт, посыпались в море вместе с метательными орудиями.

Но в сотне метров от этой схватки римлянам удалось все же зацепить «воронами» два корабля противника, на которые тотчас же ринулась морская пехота. Там завязался ожесточенный абордажный бой. С обеих сторон до последнего момента в упор «работали» баллисты, пока еще не захваченные неприятелем, превращая солдат атакующей стороны в кровавое месиво. Но у римлян была еще и башня, с которой они вели огонь из стрелометов по бойцам противника. На одном из кораблей озлобленные разгромом первой линии римляне скоро взяли верх. Но вот наблюдая за другой схваткой, Федор увидел еще один поразивший его маневр.

К сцепленным с помощью «ворона» кораблям, где шла кровавая бойня, приблизилась карфагенская квинкерема. Еще до ее подхода морпехам финикийцев удалось изгнать неприятеля со своей палубы и почти разрубить абордажный мостик. Второй корабль на большой скорости скользнул мимо римлян со свободного борта и на ходу с кормы зацепил его длинной балкой с большим крюком. Балка сверкнула на солнце матовым боком, и Федору показалось, что она вся состоит из металла. Благодаря быстроте перемещения карфагенянам удалось оторвать борт нападающих от борта своих соратников и сдвинуть с места римский корабль с изумленным экипажем, оттащив его на свободную воду. Чем тут же воспользовалась еще одна финикийская квинкерема, сходу протаранившая борт вражеского судна, всего пять минут назад предвкушавшего победу.

Наблюдая за очередным унижением воинов Рима, Федор посмотрел на Софоникса — тот довольно улыбался. «Видимо, это и есть тот секретный маневр, — подумал Федор. — Похоже, финикийцы держали его про запас для того, чтобы нейтрализовать абордажные мостики противника. Хитро.[4] Ему понравились слаженные действия моряков, превративших атаку гордых римлян в неожиданный и полный разгром их первой линии.

Но после вскружившего голову успеха наступило протрезвление от хмеля легкой победы. Разметав напавшие на них корабли, карфагеняне, словно вырвавшиеся на простор морские хищники, настолько увлеклись атакой, что позабыли об осторожности. Пока они вели бой с первой линией противника, корабли находившейся за ней второй, вдвое превышавшие по численности зачинщиков, раздвинули фронт и почти охватили финикийцев полукольцом. И теперь вся эскадра Адонисла находилась под угрозой окружения.