— Поднимайся в отделение, послезавтра операция.

— Доктор, какая операция? Мы через пять дней улетаем.

Крепкий кулак сунул мне прямо под нос маленький бланк, на котором жирными буквами было написано «Анализ крови» и еще много-много мелких букв и цифр с медицинской тарабарщиной:

— Видишь?

— Вижу, но не понимаю.

— У тебя мощнейший воспалительный процесс идет. Ты через неделю от сепсиса можешь загнуться, и никто тебя уже не спасет.

— Ну может быть таблетки какие попить?

— Ан6тибиотики часто принимаешь?

— Нет. Единственный раз, что я помню, это в девятом классе, от бронхита не могли избавиться. Выписали таблетки, антибиотик, название не помню. У меня на второй день кашель прошел, я их больше и не принимал.

— Хорошо, давай попробуем. Ложишься в палату, сутки поколем антибиотики, если собьем… — названия всех этих «цитов» всегда вгоняли меня в тоску, но я, с умным видом, кивал головой: — то тогда будем что-то решать.

— А таблетками нельзя? — жалобно заныл я.

— Нельзя. Только уколы. Да что ты разнылся, как баба, это обычные уколы.

В этом добрый доктор меня обманул. Уколы были монструозные, иглы соответствующие, а после уходя медицинской сестры, я оставался один на один с ощущением, что в большую ягодичную мышцу мне вставили полноразмерный кирпич, с острыми и шершавыми гранями.

Не через сутки, ни через двое количество вредных «цитов» в моей тушке не уменьшилось, колено, на вид даже увеличилось, я где-то приобрело синюшный оттенок.

— Ну что? Домой полетишь помирать или все-таки операция?

Я вспомнил смерти людей, которые из-за маленькой, но необработанной ранки уходили в края вечной охоты, тяжелую вонь гниющих тел в гнойном отделении больниц, в которых я побывал, и обреченно кивнул головой:

— Если по-другому никак… Только мне надо в казарму съездить, насчет вещей определиться.

— Три часа хватит?

— Думаю да. Позвонить от вас можно?

Пистолет сдал в оружейку роты охраны, мне даже выписали временную бумажку — заместитель, все, как положено. Бойцы –кинологи Демона обещали кормить и немножко выгуливать. Все вещи сложил в рюкзак, горловину которого, через металлические кольца, перехватил навесным замком с самой длинной дужкой, которую Слава нашел по моей просьбе в хозяйственном магазине. Оставлять рюкзак с «левым» автоматом в казарме, куда через пять дней вселяться новая смена милиционеров, или никто не вселиться — было полнейшим безумием. С парнями на всякий случай попрощался, у Пахома выпросил хороший складной нож с хорошим лезвием — оставаться совсем без оружия, даже в больничной палате, но, в данной местности, было сыкотно. В палате, кроме меня лежали два человека — пенсионер Михаил Демьянович, живущий в этих местах с пятидесятых годов, и молодой, лет восемнадцати на вид, пацан — Денис.