– Не злись.

– Я и не злюсь.

– Воин Света и так сказал слишком многое.

– Понятно.

Третьяковский сложил и протянул ей табуретку.

– Уже уходишь?

– А что мне еще здесь делать?

Он нащупал в кармане айфон и сделал вид, что читает какое-то сообщение.

– Надо идти.

– Можем попить расслабляющего чая.

Герман пожал плечами.

– Как хочешь.

Таня быстро засыпала в прозрачный чайник что-то похожее на красную гоанскую землю, поставила на огонь, достала маленький столик, подушки, снова зажгла несколько свечей. Потом закрыла дверь.

– На всякий случай, чтобы не пришли в неурочное время… – суетливо объяснила она. – Занятия уже кончились.

– Мне очень понравилось, как ты меня трогала, – сказал Герман, когда она вернулась за столик. – Я же не виноват.

– Нет, конечно. Ты мужчина. Это твое подлое естество. – Гуру Таня налила чай. – Масала.

– Всегда мечтал попробовать.

Третьяковский отхлебнул наваристую жидкость, похожую на бульон из специй, – вкус того самого запаха, который он первым обонял в аэропорту.

– Ну, как?

– Интересно.