– Понравилось?

– Еще бы!

– А чего так рано вернулся? – Вот и Петр оттаял, начал, кажется, радоваться самому себе, осени, первому такому раннему в этом году мокрому снежку.

– Даже, не знаю, – выпятил обкусанную губу Герман. – А что мне еще там делать?

Это была провокация. Герман рассчитывал на то, что Петр сам заговорит про 13-е. Но Петр сказал:

– Да ладно. Там всегда можно найти.

Поморщившись, Герман потер грудь и изменил положение на диване.

– В любом случае… Все это не так важно теперь. Теперь я другой человек… Не знаю, как описать. Но многое кажется проще.

– Это очень хорошо.

– По какому поводу и хотел тебя поблагодарить. Подарок привез.

– Зачем…

– Я стольким тебе обязан, Петь… – перешел на грудные ноты доверия и любви Третьяковский, – …мы могли бы прям щас увидеться?

– Герман. Я вообще на даче.

– Ну, и отлично. Как раз могу заскочить.

– Не знаю.

– Ненадолго.

– Честно говоря, немного занят.

– Ну, пожалуйста.

– Я просто…

– Ну, на минутку.