– Правда? Я не заметил, – скромно сказал Герман.

– Правда-правда! – К Третьяковкому подскочила женщина с флюсом и бровями. Еще у нее оказались бегающий взгляд и дикие манеры, так что ждать можно было чего угодно. – Я стала яснослышащей после автокатастрофы, как вы, наверно, уже заметили, – тараторила она, делая изящный жест вокруг своего неправильного лица, – долго спрашивала у Абсолюта, зачем мне была оставлена жизнь. Что я должна теперь делать? А потом познакомилась с гуру Таней и вот – нашла себя. А вы? Давно общаетесь с потусторонними мирами?

Герман пожал плечами.

– Наверно, с детства.

– Это как Андрюша, – обрадовалась брюнетка и помахала рукой молодому человеку, неподвижно стоявшему отдельно от всех с той же застывшей улыбкой на лице. – Андрюшка!

Тот махнул в ответ, но с места не двинулся.

«Фрики, – подумал Герман, глядя на женщину в панамке, которая, стоя, пританцовывала, поворачиваясь туда-сюда вокруг оси, теребя края платьица и, судя по всему, представляя себя дюймовочкой. – Вполне возможно, они и правда все это слышат».

– Вы желаете со мной поговорить, я вижу, – неожиданно появившаяся рядом с ним гуру Таня проницательно взяла его за локоть.

– Возможно.

– Хорошо, провожу всех и вернусь.

– Что это было? – Пророк со смешком показал на дверь, в которую только что вышел последний из контактеров.

– Да не волнуйтесь. – Гуру Таня, шелестя одеждами, грациозно струилась к нему. – Вы среди своих.

Герман ничем не выдал того, что эта мысль не слишком его воодушевила.

– Во время ченнелинга мы осуществили связь с одним из самых важных небесных органов, – продолжала как ни в чем не бывало Таня.

– И что этот орган, действительно, наплел всю эту ахинею?

– Для земных людей, может, оно и ахинея. – Гуру обиделась и устало сняла очки. – Вы же тоже что-то там видите.

– У меня совсем другое дело. Я вижу образы, а они же… они вообще ничего не видят. Старушка точно. Она все это из злости наговорила.

Герман заводился: его бесило, что все тут буквально упивались собственным величием.

– Старушка, может, и от злости, – неожиданно легко согласилась Таня. – Ей просто важно выступать. Она двадцать лет политэкономику вдалбливала.

– А лысый? С заячьей губой…