Дома я вынимаю из сумки продукты, убираю их в холодильник, затем достаю молоток и, подумав, кладу его на журнальный столик возле дивана — пусть будет под рукой на всякий случай.
Только сейчас я осознаю, что Годзилла вновь не вышла меня встречать. Неужели опять что-то разбила?
Как и в прошлый раз, я обнаруживаю кошку, забившейся глубоко под кресло. Внимательно осматриваю комнату, но не нахожу никаких осколков и других свидетельств хулиганства животного.
Внезапно я замечаю, что верхний ящик моего письменного стола приоткрыт. Но я же хорошо помню, что до конца задвигала его вчера!
Я бросаюсь к ящику. Чего-то здесь не хватает.
Точно! Исчезли письма Вениамина к Агате! Я же вкладывала их в дневник, они еще выглядывали из тетради.
Дневник на месте, писем Вениамина к Агате нет, как и фотки из журнала «Вязание» с датой назначенного Берсеньевой свидания.
В дневнике, как закладка, лежит карандаш. Я его там не оставляла, я точно помню!
Открываю тетрадь. Она заложена на странице с последней записью. Прямо под моими строками, наискосок через всё оставшееся свободным пространство страницы, печатными буквами написано: «Завтра».
Одно только слово, но оно производит на меня впечатление не меньшее, чем «чёрная метка» на пирата.
Я хотела знать, когда убийца нанесёт удар? Пожалуйста.
Он опять верен себе. Он предупреждает заранее.
И опять это слово «завтра», как у всех остальных жертв. Но, в отличие от них, я точно знаю, что оно означает.
Завтра меня придут убивать.
Значит, сегодня он был здесь. Он отпирал и запирал мои двери. Какими ключами? Когда успел снять копии?
Да какая мне теперь разница?
Он был здесь. Он трогал мои вещи. Он читал мой дневник. Он прикидывал, как лучше меня убить. Возможно, он выбирал, чем завтра меня задушит: ведь, судя по криминальной хронике, он никогда не приносил орудие убийства с собой.
Интересно, какой из предметов, окружающих меня, оборвёт завтра мою жизнь? Шнур от телефона? Кухонное полотенце? Всё равно не угадаю.
Сердце моё бешено колотится. Время сжимается для меня в тугую пружину.
Один день.