Военный министр ничего не сказал Хаяси. Тот понял, что вопрос закрыт, извинился и ушел в свою комнату. Анами вызвал дневального, попросил сделать ему витаминный укол и подготовить горячую ванну. День был подобен длительной тренировке в кэндо — фехтованию на бамбуковых мечах, его любимому занятию в свободное время, и теперь он нуждался в отдыхе.
Кэндо — изматывающий и тяжелый вид спорта; противники надевают шлемы и особое снаряжение, напоминающее доспехи, чтобы защитить лицо, руки и туловище, и фехтуют прочными бамбуковыми палками, имитирующими мечи. Они обмениваются ударами, за которые набирают очки, в область головы, горла, подмышек и по руке, держащей меч. Но важна не только победа; самое большое достижение в кэндо — это умение сохранить уверенность в себе, когда тебя атакуют, не давая противнику возможности нанести удар.
На протяжении долгого и утомительного дня, занимаясь словесным фехтованием с министром иностранных дел Того, министром флота Ёнаи и другими сторонниками мирного договора, Анами удалось в тяжелой борьбе набрать всего несколько очков. Однако он сумел сохранить спокойствие и, находясь под постоянным давлением, не подставил себя, как он полагал, под удар противника.
В дороге военного министра Анами, незадолго до полуночи направлявшегося в свой офис под покровом удушливой темной ночи, разряжавшейся короткими ливнями, как всегда, сопровождал полковник Хаяси. Генералу Анами предстояла встреча с полковником Арао, представителем участников заговора. Арао ожидал, что генерал сообщит ему свое окончательное решение об участии в перевороте. Именно от переворота зависело, произойдет ли в стране армагеддон, будет ли страна отброшена назад в каменный век, когда на смену современным промышленным предприятиям придет сельскохозяйственное производство и общество охотников-собирателей.
А тем временем вот уже третий день толпы людей, которые радовались наступившему миру, праздновали победу, еще не объявленную официально, на Пикадилли в Лондоне и на Таймс-сквер в Нью-Йорке, на улицах Сан-Франциско, Мельбурна и многих других городов. Военный министр знал об этом и, как многие его соратники-офицеры, верил, что под влиянием этого народного ликования западные союзники предложат более приемлемые условия мира. Его полуночное решение могло резко оборвать это празднование победы или сделать его официальным.
Обрушить крышу японской цивилизации по примеру библейского Самсона было последней уникальной возможностью для Анами в этот момент. Он мог совершить переворот и объявить военное положение. Или отправить правительство в отставку, а самому стать главой теперь уже военного правительства. Обладая диктаторскими полномочиями, в любом случае военный министр смог бы нейтрализовать фракцию пацифистов, изолировать императора и продолжать защищать японское национальное государство и самого императора до последнего японца. Которые пойдут в последний бой в твердой уверенности, что чем больше прольется вражеской крови, тем больше будет шансов, что западные союзные державы будут менее требовательны при заключении мира, лишь бы только им удалось остановить бойню.
Другие имевшиеся для Анами возможности были надежными, но опять-таки негативными. Он мог и дальше проводить свою линию, всячески препятствуя работе кабинета и Высшего совета по руководству войной. Его настойчивое неприятие условий Потсдамской декларации затягивало завершение войны начиная с 10 августа, когда император ясно выразился, что условия союзных держав должны быть приняты. Если Анами удастся затянуть обсуждение вопроса, насколько это было возможно, то это неизбежно приведет к срыву мирных переговоров с союзниками.
Анами мог воздержаться от участия в заседаниях Высшего совета по руководству войной, просто отказавшись посещать их, тем самым препятствуя обсуждению того или иного вопроса и подводя кабинет к неминуемому коллапсу. Он мог отказаться подписывать императорский указ, официальный документ, который провозглашал принятие условий Потсдама. Тем самым это лишало его юридической силы и вело к падению правительства.
А в это время японская армия подчинялась приказу Анами от 10 августа, который, в частности, призывал: «…вести до конца священную войну по защите страны, хранимой богами… сражаться решительно, даже если придется питаться травой, грызть землю и спать под голым небом. Мы верим, что в смерти есть жизнь. Это дух великого Нанко, который желал возродиться семь раз, чтобы иметь возможность служить своей стране, и неукротимый дух Токимунэ, который отказался от иллюзорных надежд и продолжал сражаться, сокрушая монгольскую орду. Все без исключения офицеры и солдаты японской армии должны проникнуться духом Нанко и Токимунэ и выйти на бой со смертным врагом».
Сейчас, в грозовую полночь 13 августа, военный министр прибыл в свой офис. Его секретарь полковник Хаяси был рядом с ним. Генерала Анами уже с нетерпением поджидал полковник Арао. Хаяси остался в приемной, а генерал и Арао прошли в кабинет министра.
Призрачный сигаретный дым наполнял кабинет; Анами снова и снова бросал бессвязные фразы о «нерушимом национальном устройстве» (то есть о необходимости сохранения императорской власти в Японии) и клялся в верности императору. Затем он сказал Арао, что при эффективности военного производства ниже 60 процентов стало тяжело изготавливать снаряды и патроны. Он завершил разговор просьбой к Арао быть готовым принять участие во встрече вместе с ним с генералом Умэдзу, начштаба армии, с которым они обсудят план. Это должно было означать, заключил Арао, что военный министр готов участвовать в перевороте, и намеревался уговорить генерала Умэдзу сотрудничать с ними. Полковник был воодушевлен этим фактом и поспешил сообщить хорошую новость своим друзьям-заговорщикам.
Генерал Анами вернулся к машине вместе с Хаяси. Горизонт прояснился. В то время как они проезжали, возвращаясь в резиденцию, мимо освещенных ровным лунным светом торчавших тут и там кирпичных труб, голых деревьев и развалин, военный министр рассказал Хаяси о своей встрече. «Я сообщил Арао, что вы сказали мне», — тихо произнес Анами. Казалось, силы сразу покинули его. «Однако хотел бы я знать, а вдруг он сделает вывод из сказанного мной, что я против переворота. Что вы думаете об этом?»
Хаяси внимательно всмотрелся в лицо Анами, на которое падал тусклый свет. Он не заметил напряженности в его выражении. Генерал имел крепкое здоровье и даже при такой тяжелой ноше выглядел спокойным. Они вернулись в резиденцию военного министра. Выходя из машины, полковник подумал о фанатизме заговорщиков и о неискренности Анами. «Не знаю, что и сказать», — ответил Хаяси, отдав честь.
Затем Анами ушел, словно растворившись в мягкой августовской ночи.
В то время как министр отошел ко сну, Такэсита и заговорщики оживленно обсуждали новость, сообщенную им Арао. Теперь, когда генерал Анами был вместе с ними, они могли двигаться дальше в осуществлении своих планов. Военный министр, несомненно, склонит генерала Умэдзу к сотрудничеству.
Но в преддверии приближавшегося заседания Кабинета министров и условного времени, назначенного на 10 часов, они должны были действовать без промедления. Им еще предстояло встретиться с командиром императорской гвардии и командующим Армией Восточного округа. Заговорщики решили вызвать этих двух офицеров и главу военной полиции в офис военного министра, чтобы свести их с генералом сразу же после его беседы с Умэдзу. Тогда Анами должен был призвать их к сотрудничеству. И конечно, если бы они проявили нерешительность, их можно было бы легко сместить, а соответствующие приказы были бы отданы их заместителям.
Заговорщики отправили приказ, якобы от имени военного министра, генералу Танаке, командующему Армией Восточного округа, генералу Мори, командиру Императорской гвардии, и генералу Окидо, начальнику военной полиции, явиться в офис генерала Анами в 7 часов 15 минут утра. А пока заговорщики занялись подготовкой приказов и инструкций войскам.
Наконец, все пришло в движение! Пройдет всего полдня, и они получат полную власть, и не надо будет и дальше терпеть напористую фракцию пацифистов. Тогда только продолжение войны! Пока противник не согласится на разумные условия — условия, выдвинутые военными.
Глава 2. Вор на пожаре
13 августа 1945 года военный министр Японии принял шестерых заговорщиков, намеревавшихся поставить под свою власть правительство и продолжить войну от его имени. Причины теплого приема и поддержки, оказанной им, многоплановы.