— Месье Флай сделал все, как я и просила.
Громов с удивлением повернул голову:
— И что ты просила, милая?
— Сегодня утром ко мне заходил отец Анатоль… часовню на холме де Грас помнишь?
— Да знаю я отца Анатоля! Близко, правда, не знаком, но встречались. Так что, зачем он приходил?
— Он обвенчает нас уже на следующей неделе, в ночь со среды на четверг! Тайно!
Выпалив эту фразу, юная баронесса вдруг засмеялась так весело и счастливо, что и Андрей тоже улыбнулся.
— Так мы с тобой совсем скоро истинными супругами станем!
— Конечно, милый… Хватит уже в грехе жить!
Ближе к концу недели, в пятницу, в город пожаловал высочайший гость — всем хорошо знакомый маркиз Антуан де Сент-Обан, пожалованный Его величеством королем Франции Людовиком Четырнадцатым званием сюр-интенданта правосудия, полиции и финансов! Правда, только в Нормандии — но и то уже была великая честь. Маркиз, устроивший по такому случаю бал в городской ратуше, и не скрывал своей радости, потирая руки и приговаривая:
— Сегодня — Нормандия, а завтра — Париж!
Громов имел с новоявленным сюр-интендантом («глаза и уши короля»!) весьма обстоятельную беседу, сопровождавшуюся, кроме обильных возлияний, еще изрядной толикой американских воспоминаний и — самое главное — настоятельной просьбой Андрея сместить с должностей кое-каких людей.
— Вообще-то хорошо бы их судить…
— Судить? — Сент-Обан расхохотался. — Мы ничего не докажем. От действий своих слуг они отопрутся легко и непринужденно. Да и древность рода, богатство, связи… А тут — такое обвинение! Не-ет, судить никак не получится. А вот сместить с должности — это запросто. Тут к чему хочешь придраться можно. Сместим, не переживайте, мон шер Андре, коль уж вы так этого добиваетесь. Сместить легко. Вот только — кого назначить?
— Я тут поговорю кое с кем, — уклончиво отозвался капитан. — А завтра и решим — хорошо?
— Договорились.
Таким образом, откровенные высокопоставленные предатели — судья и полковник конной полицейской стражи — были отстранены от своих должностей официальным приказом господина сюр-интенданта Нормандии с расплывчатой формулировкой «служебного несоответствия». Гадить родной стране все эти люди — и их сообщники — теперь могли лишь частным образом, что было очень неплохо, однако, вне всяких сомнений, влекло за собой целое море интриг и откровенных наездов — отстраненные прекрасно понимали, с чьей легкой руки они лишились своих хлебных мест. Тем более, все их влияние и богатство никуда не делись… как и хорошие отношения с губернатором, которого никто не сменял. Правда, вся власть принадлежала сюр-интенданту… но и губернатор (особенно в маленьких провинциальных городках) не был такой уж чисто декоративной фигурой.
В Париж — точнее говоря, в Версаль — рекой потекли доносы, пользуясь отсутствием маркиза, подняли голову его давние столичные враги, и Сент-Обан снова засобирался в Версаль, именно там все дела и решались.
— Ничего! — прощаясь, маркиз был настроен весьма решительно, по-боевому. — Вот увидите, дорогой Андре, уже к осени я разберусь со всеми своими врагами! А вы готовьтесь к должности адмирала… Не сразу, конечно, но годика через три — обещаю! А сейчас вы себя еще как-нибудь проявите, мой друг, — сожгите какой-нибудь английский городишко… или хотя бы деревню — нашему славному королю сейчас так нужны добрые вести!
Так сказал господин сюр-интендант, сказал и уехал, предоставив Громову все полномочия по военно-морскому делу и назначив Эмиля Дюпре командиром полка конно-полицейской стражи. Дело оставалось за полковничьим званием — и это маркиз тоже обещал к осени. Все — к осени, в том числе и финансы. А люди — особенно моряки и морская пехота — уже давно поиздержались, людям буквально нечего стало есть, и в этом плане предложение маркиза разграбить какой-нибудь английский городок или деревню показалось Андрею более чем актуальным. Противным, но актуальным, увы…