Начальник 30-й дивизии Лапин, которому были подчинены также все партизанские отряды в зоне Иркутска, памятуя, что Колчак объявлен вне закона, приказал его расстрелять.
Однако в ход событий вмешался Реввоенсовет армии, и начдив вынужден был послать срочную телеграмму Ширямову. Она гласила:
«Революционный совет 5-й армии приказал адмирала Колчака содержать под арестом с принятием исключительных мер стражи и сохранения его жизни и передачи его командованию регулярных советских красных войск, применив расстрел лишь в случае невозможности удержать Колчака в своих руках для передачи Советской власти Российской Республики».
Позже стало известно — это указание Владимира Ильича. Ленин прислал председателю Сибревкома и члену РВС-5 Смирнову шифровку с указанием доставить Колчака при первом же удобном случае в Москву.
В конце января Бурсак еще раз связался с Реввоенсоветом армии.
К телеграфному аппарату подошел Смирнов.
Бурсак доложил обстановку в городе, спросил, какие будут указания.
Смирнов ответил:
— Золотой поезд не пропускайте на восток ни под каким видом. В случае нужды взорвите кругобайкальские туннели или спустите вагоны под откос. Что касается Колчака, то он должен быть переправлен к нам, затем в Москву. Вся Россия и весь мир должны узнать на суде, что такое «колчакия» во всем ее отвратительном обличий. Передайте коммунистам Иркутска, Иван Николаевич: они головой отвечают за выполнение директивы.
Бурсак немедля доложил о разговоре Ширямову.
— Хорошо, я подумаю, Иван, — не сразу отозвался секретарь губкома партии. — Посоветуемся с товарищами, взвесим еще раз все обстоятельства. Зайди ко мне завтра.
На следующий день они встретились снова, и Ширямов, не предлагая Бурсаку сесть, сказал:
— ВРК назначил тебя, Иван, комендантом Иркутска. Сменишь штабс-капитана Кашкадамова. У нас есть все основания не верить этому эсеру в мундире. Зайди в соседнюю комнату, составь список неотложных дел. Я погляжу его.
Через полчаса, просмотрев и дополнив записи Бурсака, Ширямов утвердительно кивнул головой.
— Действуй, Иван.
С той минуты Бурсак, кажется, забыл, что такое отдых и сон. В тот же день он полностью сменил весь караул в тюрьме и назначил ее комендантом члена партии подпоручика Ишаева. Вечером приехал в тюрьму и вместе с Ишаевым и начальником караула прошел по корпусам. Возле одиночек Колчака и Пепеляева была поставлена двойная охрана из бойцов рабочих дружин. Усилили караул и возле камер министров и генералов, арестованных Бурсаком две недели назад. В одиночках содержались мининдел Червен-Водали, управделами правительства Гинс, бывший командующий войсками Омского округа, каратель и палач, генерал Матковский и другие.
Напряжение нарастало с каждым днем. В разных концах города вспыхивала стрельба, случилось несколько пожаров, причины которых выяснить не удалось. Каждую минуту надо было ожидать нападения на тюрьму: колчаковское подполье стремилось вырвать из нее адмирала.
Третьего февраля Чрезвычайная следственная комиссия представила ревкому список. В нем значилось восемнадцать фамилий людей, чьи руки были обагрены кровью тысяч и тысяч жертв. Под первым и вторым номерами стояли фамилии Колчака и Пепеляева.
Бурсак и Чудновский, ссылаясь на сведения, имеющиеся в ЧК и следственном отделе городской комендатуры, настаивали на расстреле всех восемнадцати.
— Александр Александрович, — говорил Бурсак, жмуря покрасневшие от бессонницы глаза, — Ты не хуже нас знаешь обстановку. В Иркутске действует офицерская организация по спасению Колчака и его ближайшего окружения. Войцеховский не складывает оружия и грозит штурмовать город. Он может отбить адмирала, Илья[12]. Партия и народ не простят нас, если упустим эту сволочь.