Сидя на одном из стульев на лужайке моих родителей, я бью большой кусок стекла и режу себе палец. Я начинаю ругаться и сосу крошечный порез на кончике пальца. Со мной такого не случалось…некоторое время.

— Сегодня нужно отпраздновать, — говорит мама, садясь рядом со мной с двумя бокалами лимонада в руках.

— Да, — говорю я, протягивая руку к стакану.

— Ты счастлива, что наконец-то продала дом?

 Я вздыхаю, отодвигаю коробку на коленях в сторону и закидываю ноги на стул.

— Счастлива, освобождена, немного взволнована.

— Не огорчена, — заявляет она. Я смотрю на нее и вижу, как она улыбается мне.

— Не огорчена, — отвечаю я, и я рада, что это правда. Может быть, это связано с тем, что я живу с Виктором уже целую вечность. Может быть я наконец-то приняла это, но часть меня всегда будет думать о потере Уайта, но я пережила это и нашла способ двигаться дальше.

— И ты продала картину Уайта, которую так любишь. Ты делаешь много больших шагов. Я горжусь тобой, — говорит она с улыбкой.

— Спасибо. Я тоже, — отвечаю я небольшим смехом.

— Но ты будешь заниматься галереей? — снова спрашивает мама, что больше похоже на заявление, чем на вопрос.

 Я хмурюсь от ее слов.

— Конечно.

— Если тебе нужна помощь в открытии чего-то нового, мы с удовольствием поможем тебе, ты же знаешь?

Я молчу какое-то время. В галерее столько воспоминаний, сколько в доме, но каким-то образом я разделяю их по-разному. Когда мы были там вместе, я была в своей студии, а Уайт был в своей. Мы не делили пространство, как делили нашу спальню.

— Спасибо, но пока я в порядке. Я подумаю, когда договор аренды закончится.

— Когда это произойдет?

— В конце месяца, — фыркаю я.

Моя мать качает головой.

 — Ты хорошо умеешь тянуть, — отвечает она с небольшим смехом. — Тут много стекла. Сколько сердец было разбито на этот раз?