— Прости, — снова улыбнулась она. – Какой-то придурок подрезал меня, и я вписалась в столб. Я так хотела побыстрее доехать до тебя, что не совсем соблюдала скоростной режим, — виноватым голосом проговорила она. – Но со мной все в порядке, только рука, но это на пару месяцев. Ну, и я немного разбила машину.

— Ты всегда носишься, как ненормальная! – я и не думала успокаиваться. – Я заставлю тебя пересесть на трамвай! А если бы с тобой что-то случилось, ты обо мне подумала?! Ты чуть не бросила нас! Чуть не оставила одних! – я разрыдалась пуще прежнего, но Волжак просто наклонилась и обняла меня.

— Я никогда вас не брошу, — прошептала она и поцеловала меня в затылок. – И обещаю, я буду аккуратнее. Никаких гонок на дороге.

— Обещаешь? – спустя минуту рыданий, прошмыгала я.

— Обещаю.

— И что не бросишь, обещаешь? – снова прохныкала я.

— Обещаю, — она подняла мой подбородок и осторожно поцеловала. – А где…

Договорить Волжак не успела, так как мы услышали, что дверь в палату открылась.

— Так, мамочки, познакомьтесь с этой милой леди, — Таня, врач, которая нас наблюдала и принимала роды, вошла с маленьким свертком в руках. Волжак тут же подскочила и встала рядом как по стойке «смирно». Я посмотрела на маленького человечка, а потом перевела взгляд на Волжак и чуть снова не разрыдалась. На меня накатила такая волна дикой, безудержной нежности, что, слава Богу, что я лежала, иначе точно бы не устояла на ногах.

Волжак стояла и, не отрываясь, смотрела на сверток, что держала врач. Потом сглотнула и, посмотрев сначала на нее, а потом на меня, еле слышно спросила:

— Можно я..?

Татьяна посмотрела на меня, и я, улыбаясь, кивнула. Она осторожно протянула сверток взволнованной Волжак, которая тут же его приняла, стараясь делать это так, чтобы не причинить вред ни ребенку, ни своей загипсованной руке. Когда ей это удалось, она аккуратно отодвинула ткань, чтобы посмотреть на лицо малышки. А когда подняла на меня влажные глаза, я увидела слезу, которая скатилась по ее щеке. Но Волжак так искренне мне улыбалась, что стало ясно, она плачет от счастья.

— Я оставлю вас ненадолго, — улыбнувшись и задержав взгляд на увлеченной ребенком Волжак, Татьяна вышла из кабинета. Хрен тебе, сучка, а не моя женщина!

— Она такая красивая… — прошептала Волжак, продолжая смотреть на ребенка. – И похожа на тебя.

— Кать, я видела ее, когда родила, — усмехнулась я. – Пока она похожа на картошку.

— Нет, она красивая, — запротестовала Волжак. – Но да… Немного схожесть с картошкой имеется, — добавила она чуть тише. – Но все равно она прекрасна.

— Согласна, — улыбнулась я. – Кстати, твоя мама предложила моим родителям остановиться у нее, когда мы вернемся домой. Хотят дать нам немного пространства, — усмехнулась я. – Будут просто приходить и помогать, если потребуется.

— Господи, я просто не верю, что чуть не лишила себя всего этого, — прошептала Волжак, подходя ко мне и передавая ребенка. – Прости меня. Я была такой идиоткой…

— Кать, это было сто лет назад, — чуть хрипло рассмеялась я, прижимая малышку к себе. – Кстати, я разведусь с тобой, если ты заговоришь о втором ребенке, — попыталась я разрядить обстановку, но Волжак на это не купилась.

— Неважно, когда это было. Не представляю, как я жила бы без тебя. А теперь и без вас, — она присела рядом и поцеловала меня в лоб. – Спасибо тебе.