— Во-первых:

Такого рода заведения, если уж существуют, то должны функционировать на полную мощность. План рекрутов-слушателей ежегодно спускался на Флоты. Тут уж отступать не моги — отдай и не греши! По сути на учёбу отправлялись офицеры перспективные. Но перспективные умные офицеры, которые хорошо «тянут», особенно в период количественного и качественного роста поступающих от промышленности кораблей, ой как нужны на Флотах уже сейчас, а не через год. Если их с кораблей и отпускали, то не иначе как под давлением Главкома.

С радостью избавления на «совершенствование» командирами направлялся так называемый «балласт». Служит на корабле офицер, еле «тянет», но до поры и времени потихоньку растёт. Где-то на пути роста флотскими, вкупе с житейскими невзгодами он надламывается и бесповоротно запивает «горькую». В принципе он «не буйствует», но уже даже через «пень-колоду» тянуть совсем не в состоянии. Списать его с корабля невозможно: «вы школа мужества и геройства — вот и воспитывайте!» — долдонит партийное руководство. Непосредственное «родное» начальство разводит руками: «ничего не попишешь — политика партии, сопротивляться себе дороже!». Ну, как тут не воспользоваться разнарядкой и такого обалдуя не послать на классы? Это же безболезненное избавление: «и овцы целы, и волки сыты» — иди, дружок, совершенствуйся!

— Во-вторых:

Кроме всех этих хитросплетений флотской службы нужно отметить, что добрая половина слушателей поступала с кораблей новейших. Преподавательский состав классов о таких кораблях хорошо, если только что-то слышал. Понятно, что такой контингент слушателей слушал их лекции об устаревшей технике и тактике её использования вяло.

— В-третьих:

Рассматриваемые годы, были периодом стремительного количественного и качественного роста Военно-Морских флотов. Время устаревания тактики и стратегии в военно-морском искусстве не менее быстро изменялось. Естественно, требования к учёбе офицеров на классах приобрели более конкретные практические очертания. А тут продолжали преподавать чисто академическое образование. Вместо получения допуска к занятию планируемых должностей на флоте, слушателям курса вручали документ об окончании классов. Такая учёба ни уму, ни сердцу практически ничего не давала.

— И последнее:

Всё отмеченное выше, отлично знали и преподаватели, и слушатели. Тем более, что многие преподаватели, буквально тёпленькие, преодолев многие препятствия, прибыли с действующих Флотов. Конечно были и старые «аксакалы-профессора», прочно осевшие на кафедрах Охтинских классов. Но и те, и другие понимали, что учёба не должна стать гирей, препятствующей отдыху офицеров, на плечи которых через год опять лягут все «прелести» флотской действительности.

— Равняйсь! Смирно! Равнение на средину! Товарищ адмирал, слушатели командного факультета по вашему приказанию построены! — прозвучал рапорт начальнику классов.

Строй офицеров замер, на выдохе «гаркнул» ответное «здравия желаем» и разразился троекратным «ура» на поздравление адмирала с началом учёбы.

Как в известном детективном фильме «Место встречи изменить нельзя» военно-морская судьба в стенах классов свела Антона с некоторыми из его однокашников и сослуживцев. Все они, как на подбор, были в равном воинском звании «капитан 3 ранга». Некоторые из них, как и Антон, на груди носили заветную командирскую лодочку. У немногих красовались орденские колодки, свидетельствующие о вручении их хозяевам не только юбилейных медалей, но изредка и орденов.

Рядом с Антоном, как и в былые курсантские времена, с такими же чувственными пухлыми губами, напоминающими, что их посерьёзневший хозяин и теперь не прочь вкусненько поесть, стоял его однокашник Сергачёв Володя.

Впереди, как бы принюхиваясь, взвешивая обстановку и обстоятельства, чуть прищурив правый глаз, с кислым выражением лица разместился Слава Дмитров.

Тут же стояли бывшие сослуживцы: инициативный, себе на уме Слава Першин и увалень, крепыш Женя Веселов.

Чуть дальше можно было увидеть, задумчиво уставившегося в одну точку, всегда жизнерадостного Виктора Кулибабу. Кто знает о чём он думал в этот момент? Может сама судьба показала ему жуткую картину пожара в отсеках подводной лодки и ту нечеловеческую тяжесть ответственности которую несёт её командир…. Кто знает, что вспышкой промелькнуло в его голове? Всё ещё отрешённо, он перевёл взгляд на рядом стоящих офицеров, улыбнулся и тихо одними губами прошептал:

— Ну что, мужики, перезимуем?

— Ты о чём? — так же тихо спросил его Виктор Мусатов.

— Да так, не обращай внимания. Это я сам о себе, — ответил Кулибаба.

Жизнерадостно-простецкий, коренастый Виктор Мусатов, с которым в дальнейшем служба на атомных подводных лодках одного соединения и жизненные обстоятельства свели семью Липовецких, оставил о себе самые хорошие воспоминания. Женившись на тихой и симпатичной дивчине, ленинградке, они родили сына. Здоровый как бык, полон сил и потенции Виктор свою жену любил, но в её отсутствие был не прочь втихую согрешить на стороне. Этим он не хвастался, но простодушно, как рыбак рыбаку, мог Антону кое о чём и порассказать….