На выходе из спального корпуса училища, в глубине центральной площади двора, рядом с волейбольными и баскетбольными площадками, в небольшом двухэтажном здании размещалось караульное помещение. Всё училище охранялось ежедневно меняющимся нарядом караула из своего же брата – курсанта. Перед заступлением в караул они «долбили» устав «Караульной и гарнизонной службы», изучали табели постов и, тренируясь, громко кричали: - Стой! Кто идёт?!

Особенности прав и обязанностей, гарантии неприкосновенности часового курсанты изучили и знали назубок. Не то, что совремённые депутаты украинского парламента - толком не изучив и не поняв своих обязанностей, сделали себя неприкосновенными. В итоге вместо стражей и творцов закона, обманутый народ получил необузданных, самодовольных, само утверждающихся, коррумпированных субъектов беззакония.

Товарищи Антона, в первую очередь, чётко усвоили круг обязанностей при несении караульной службы, ибо за их знанием и исполнением неукоснительно следили конкретные служебные лица, начиная со старшины, командира роты и так далее.

Депутаты, назначенные своими боссами проходных партий в парламент во время выборов, в самодурстве, издаваемых «под себя» законов, находились вне зоны их воздействия в броне неприкосновенности. Действуя по правилу – себе всё возможное и не возможное, об одураченном народе они забывали начисто сразу же после выборов. Правда, несмотря на название «народный депутат», никакого отношения к народу они не имели. Конкретно каждого из них народ не избирал, так что демократией – властью народа тут и не пахло! Это были «волки», которые, достигнув власти, делали деньги. Не исповедуя никакой морали, они люто ненавидели друг друга; предавали и продавали друг друга; постоянно «грызлись» друг с другом за власть, ибо власть – это обладание большими деньгами. Единственное, что большинство народа получили – это нищету и бесплатное телевизионное зрелище созерцания картин депутатской деятельности. Самоутверждаясь, «правоборцы» поливали коллег «отборными» словами депутатской этики, таскали друг друга за чубы, били по мордам - то ли меньшинство большинства, то ли наоборот! Самого завалящего «старшины» для наведения порядка у них не было, для «неприкасаемых» он не предусматривался – иначе, какой он неприкасаемый! Да и сама Конституция – закон прямого действия делала государство смешным – она была настолько непонятна, что требовала постоянного толкования судов, назначаемых (утверждаемых) теми же депутатами. А в этом случае, сами понимаете, «закон, что дышло - куда повернёшь, туда и вышло».

До этого проявления «демократии» современники Антона ещё не дожили. Тогда закон был обязательным для исполнения всеми. Лица, контролирующие его действие, обеспечивали должный порядок. В строгой закономерности этого порядка бедный курсантик, привыкший ночью спать, в карауле, заступив на пост часовым, даже сонный, услышав шорох шагов проверяющих начальников, бдительно вскидывал наизготовку карабин и, окончательно прогоняя сон, ободряюще громко выкрикивал: - Стой! Кто идёт?!

Иногда курсантика сон одолевал столь коварный, что со своим «Стой! Кто идёт?!» он несколько опаздывал. Тут уж выручали находчивость и сообразительность, ибо неминуемое наказание – гауптвахта брала его тёпленького за заднее место, - из положения часового он мигом превращался в личность охраняемую, и под замком.

Одним из устоев уставов, да и всей воинской службы была аксиома, не требующая доказательств: - Доверяй, но проверяй! Согласно инструкции дежурный по училищу, назначаемый ежедневно из числа офицеров – преподавателей, должен был в дневное и ночное время лично обойти и проверить службу и хозяйство всего училища.

Капитан 1 ранга Иванов Г. преподаватель минно-торпедного факультета под два метра ростом, прозванный «Полтора Иваном», дежурство справлял со строгостью бывалого служаки. Подколзин Валера - часовой на посту № 4 коротал положенные 4 часа смены, бодро вышагивая у хозсклада, заваленного старыми классными конторками. Подустав, он залез между конторок и, раздвинув их, обеспечил себе хороший обзор прилегающего двора.

Вцепившись в зажатый между ног карабин сел и, размечтавшись, маленько прикорнул.

Подкравшись, тихо, как тать ночной, Полтора Ивана начал поиск часового. Продвигаясь между конторок, он издавал шум, от которого Валера проснулся. Поняв, что дело пахнет «керосином» и можно «погореть» запросто курсант проскользнул в запасную дыру – проход и оказался в «тылу» у Иванова. Дослав патрон в патронник, он упёрся штыком карабина в спину офицера и просипел: - Стой! Кто идёт?! – и на всякий случай, добавил, - Руки вверх!

От неожиданности и, убедительно торчащего у спины штыка, Иванов присел, руки сами поползли вверх и, не совсем осознано, он спросил:

- А ты кто?

- Я? – переспросил Валера.

- Ну, да, - подтвердил тот первоначальный вопрос.

- Я часовой, смотрю кто-то, что-то высматривает на моём посту….

- А я дежурный по училищу, - Иванов кивком головы и глазами указал в сторону повязки на рукаве кителя всё ещё поднятой руки.

- Угу, - согласился Валера, - я вас знаю в лицо.

- Так я пошёл, - на всякий случай сообщил Иванов и, опустив руки, тихо, к обоюдному согласию, удалился.

Валеркин сон, «как рукой сняло». Он благополучно, в составе караула сменился и, к всеобщему удовлетворению, происшествие дальнейшего развития не получило.