— Вас что, не поят?
— Нет, — ответил женский голос. — Мы берём влагу из земли.
— Вы что, растения? — попытался я пошутить, но шутку никто не оценил.
Кинцемори продолжали глазеть на меня изучающими любопытными взглядами, перешептываться, что-то решая.
— Ты высший? — спросил парень с ветвистыми рогами.
— Нет, — прокряхтел я, пытаясь приподняться на локтях. — Я не знаю, кто я.
По толпе пролетели разочарованные вздохи. Все, словно сговорившись, отвернулись, потеряв ко мне всякий интерес. Все, кроме девушки. Я её уже видел, это она тогда просила о помощи.
— Я Диола, — обворожительно улыбнулась она мне. — А ты?
— Наверное, Ноэ, правда, я не уверен.
— Ноэ, — произнесла она на распев. — Красиво.
Я промолчал. Моё внимание всё больше привлекало её белоснежное, почти прозрачное обнаженное тело. Слишком красивое, слишком идеальное чтоб быть настоящим.
— Если ты не высший, то кто ты? Чародей? — спросила она.
— Это тоже вряд ли, — сказал я, закрыв глаза, чтоб так сильно не пялиться на неё. — Я совершенно ничего не помню. Помню Москву, помню, что у меня была дочь и мир свой, я, в общем-то, помню. Вот только о себе ничего. А ваш мир — он совсем другой. Странный, непонятный.
— Москва — это твоя жена? — робко спросила Диола.
— Нет, — усмехнулся я. — Москва — столица России. Москва мой город. А как называется это место?
— Соргард, — грустно ответила она.
— Да это я уже понял. Но есть и другие города. Зелёные земли, например, — я открыл глаза и с интересом уставился на неё.
— Эх, Зелёный земли, — ещё печальней вздохнула Диола. — Зелёные земли — рай, несбыточная мечта. Родина, о которой я помню лишь из обрывков воспоминаний предков, и куда мне никогда не попасть. Но я в Соргарде, а здесь кинцемори рабы, еда для соргов. Здесь я родилась, здесь я и погибну.
— Но почему вы не пытаетесь сбежать?! Клетка, по-моему, совсем хлипкая, её с ноги легко можно выбить, — заметил я.
— Да, — согласилась Диола. — Только там яд. Клетка измазана жиром рыбы, смертельно ядовитой для кинцемори. Для человека или сорга, яд безвреден, если его конечно не есть. А для нас — одно касание и через пару часов кинцемори гниёт, сохнет и рассыпается в труху. Ужасная смерть!