— Вообще-то мы не останавливаемся просто так и не подвозим.

— Я заплачу.

— Ты понимаешь, что броня — это не такси? Парой споранов не отделаешься.

Я внимательно осмотрел нахального мужика, присел и отодвинул край штанины. Довольно высоко задрал и вспорол мой кармашек. Достал оттуда чёрную жемчужину. Незнакомец повертел в руке, подержал, подумал и самым нахальным образом ощупал мои халявки штанов, потом перебрался к штанам Носорога и элегантно извинившись, ощупал Амазонку. Сунул нос в наши рюкзаки. Глянул мои обоймы к автомату, нехитрую снедь и несколько мешочков и коробочек, открыл мешочек со споранами. Я наши запасы разделил на две части, у себя и к Амазонке в рюкзак.

— Спораны не дам, не известно, сколько нам ещё добираться, — сообщил я.

В ответ мне пожали плечами. В каждый мешочек я предусмотрительно бросил немного горошин. Мы не совсем чтобы бедные, но сокровища прячем. Он уверенно показал на Носорога и сказал:

— У нас для братьев, особенно говорящих с оружием, тариф повыше. Сам понимаешь, не очень мы дружим, да и домашних животных мы обычно не берём. Не положено.

Жупела он проверять не стал, посмотрел сверху вниз и ещё раз скривился. Я показал Ромео, что, мол, отдавай, и вторая жемчужина перекочевала к нашему вымогателю.

Совершенно очевидно, что нас ободрали по самые помидоры. Надеяться, что будет третья, четвёртая и ещё с десяток жемчужин, просто глупо. Подшитые и заныченные заранее, выдаваемые с величайшей грустью и порционно жемчужины нашли себе новых хозяев. Всё остальное наше имущество, на его взгляд, не стоило и сотой доли. Я пульки нео тоже прищёлкнул обычными патронами, и, разумеется, полная обойма с пулями была заряжена в автомат.

История повторялась. Только здесь вместо крикливого торга, как на дрышпаке, было тихое вымогательство. В любом случае с транспортом мы договорились.

Всё происходило по той же схеме — торгуемся, отжимаем, соглашаемся и поехали. В этот раз нам не приходилось объезжать хитрыми путями по три раза одну и ту же берёзку. Мы ехали довольно быстро, группа была организованная. Два БТР и машина шли впереди, несколько машин сзади и два пулемётных пикапа крутились повсюду, совершенно невероятным образом съезжая с обочины и выскакивая обратно на дорогу. Основу нашей колонны составляли бронированные кунги «Уралов», как наш.

Меня посадили в кабину, а Жупела и детвору сунули в кузов.

— Откудова? — поинтересовались моим происхождением.

— Издалека, не могу даже сейчас сориентироваться, но вот в той стороне. Мы с караваном шли, проходили через пекло, краешком зацепили. Там всё просчитано и промерено, но что-то пошло не так. Детвора, они крестники мне, я самый взрослый, бросить не могу.

Мужчина понимающе кивнул головой. Водила тоже держал ухи на макушке, внимательно прислушиваясь к нашему разговору.

— Я тебя понять не могу. У тебя сабля в точности как настоящая, только наши братья плетут не так, а вот нож у тебя наш, это точно. Я у них в плену много времени провёл. Меня их детвора плести научила.

Я повернулся и улыбнулся:

— А я у моих много времени в плену провёл. Меня тоже плести научили, только наши не так, как ваши, плетут. К себе приняли, я сам напросился. К своему Великому отвезли, но я ему накостылял и сбежал. Потом на свой стаб вернулся. Затем караван — с трудом из пекла выбрались и попали к местным братьям. Несколько дней отдохнули, и они мне ножичек подарили. Счастливого пути пожелали и продуктов нагрузили. Вот теперь пешком и топаем.

Меня внимательно слушали, вытянув шею, а потом дружно заржали. Отсмеявшись, хлопнули по загривку:

— Ладно. Не хочешь, не говори. Потом расскажешь, где ты ухитрился две эти железки подрезать, — и заржали ещё раз.