Первая броня прошла, не останавливаясь ни на секунду. Вокруг нас сделал довольно большой круг пулемётный пикап, и только вторая машина — бронированный кунг «Урала» — остановился. Головной БТР отъехал метров на сто пятьдесят вперёд и притормозил. Довольно разумно. Полторы сотни метров — это расчётная дистанция для гранатомёта, но врагу крайне некомфортно стрелять издали и можно успеть среагировать. Пулемётный пикап не стал останавливаться, а продолжил своё движение.

Мужчина в камуфляжной форме без знаков различия, здесь практически все такую носили, даже половина моих сектантов была одета именно в неё, внимательно посмотрел на нас, обошёл и ещё раз внимательно осмотрел. Просто показал жестом головы, мол, рассказывайте.

— Я командир расчёта орудия. Двигались караваном, зацепили край пекла, долбануло, потом долго шли пешком, нарвались на бандюков, теперь опять вроде как топаем до ближайшего большого стаба. Нас бы подкинуть, — сразу всё рассказал я.

— Уродов вонючих вы порезали?

Очевидно, что мы порезали, но в тонкости вдаваться не буду, да и наверняка там уже твари побывали. Ровные срезы черепов, вывернутые и разрезанные спиралькой позвоночники с сухожилиями, скорее всего, если специально не присматриваться, можно и не заметить. Я показал жестом, что да.

— Не похожи вы на артиллеристов.

— Это не я, это у меня дети их порезали, они у меня в звании Юнга-десантник. Молодые, правда, но талантливые.

— А-а! Трудовая практика. На колхозниках тренируетесь? Подъели ваших уже этих колхозников, но видно, что порезвились вы неплохо.

Мужчина подошёл к втянувшему голову и сжавшемуся Жупелу. Скривив губы, брезгливо глянул:

— А зачем вот это говно отмыли и оставили?

— Он детям сказки рассказывает.

Мужик неопределённо покачал головой, а я решил к делу:

— Слышь, командир, у вас случайно не найдётся местечко для двух молодых людей и одного занудного старика? Надо до ближайшего крупного стаба докинуть?

Ещё у сектантов я наше богатство спрятал. Я у братьев взял ещё четыре обоймы к моему автомату. В них, в нарушение всех уставов, засунул чёрные жемчужины и горошины, прищёлкнув патронами. Пару чёрных жемчужин зашил в штаны, около халявок, в кармашек. Зашивал нарочито аккуратно, изнутри. Одну чёрную себе, и одну — в штаны Носорога. Детвора откровенно не понимала — что это было? Опытным взглядом мародёра мужчина из броневика скользнул по моему палашу и штык-ножу.

— Сектанты?

Я спокойно ответил:

— Да. Говорящие с оружием. Брони у нас нет, приходится с оружием говорить.

Он хмыкнул:

— И как? Помогает?

— Ну, не мешает.