— Конечно. Они с Голодной Настенькой всё время, пока по коридорам заражённых не давили, у меня на кухне и торчали. Практически у меня всё это время и жили. Обожрали всё, что только можно. У нас с продуктами здесь плохо. Шампиньоны выращиваем, из продуктового только пара ларьков всего. На кластерах сверху, которые на солнце, немножко удаётся до перезагрузки овощей выращивать и кое-какую скотину. Рельсов и арматуры тут полно, а еды практически нет, а он в день больше ста кило мяса съесть мог. Я ему уморилась готовить, а потом он себе сам готовил.

— Это как?

— У него же когти стальные, во! — и Плюшка развела руки, как это делают рыбаки, когда хотят показать, что рыба больше ладони.

— Он же у вас дрессированный. Сам от туши мяса отрежет кусок и мне на кухню притащит. Вот я ему и варила, со специями, с солью, с лучком, и особенно любил, когда я запекала. Это хорошо, что он заражённых ест, мог даже и сырыми есть, но мою стряпню обожал. Сядут около печи с Настенькой и ждут, пока приготовится. Каждый за своей кастрюлей сам следит. Но вы не переживайте, из заражённых, которые из людей, я бы и не готовила, это которые из животных переродились. Поедят и на пару мультики на планшете смотрят.

— Плюшка, а как ты думаешь, кто такой Тотошка?

— Не знаю. Волк, наверное, или медведь? Но хвост у него длинный. Угадала?

— А я сам не знаю.

— Это как, вы не знаете?

— Он у нас давно очень. Сразу таким пришёл.

— Ой! А вот мы и пришли. Вот здесь у нас домик гостевой.

Гостевым домиком был небольшой грот, обставленный вполне современной мебелью ювелирной работы по металлу. Сталь, латунь, чистая медь и ещё десяток-другой сплавов — просто музей. Каждая ножка кровати была собрана из полусотни элементов, хитро изготовленные стулья в стиле семидесятых, на тонких ножках из ажурной резьбы по нержавейке. При этом все элементы не кричали, а тихо ждали своего часа, когда взгляд остановится на диковинной резьбе, чтобы в лучших традициях Сальвадора Дали взорваться фейерверком мелких деталей и уже никогда не быть прежним.

Собранные для долгого пешего перехода, мы за полминуты пошвыряли лишнее в шкаф из резного дюраля, а беглый осмотр дома-музея у нас занял раз в десять больше времени.

Тощая Плюшка хихикала, глядя на наше изумление:

— Наш стаб тут все называют Город Мастеров. Еды у нас мало, зато есть танк. И самые рукастые к нам перебираются. Мы тут всех соседей железом снабжаем. Ой, мне ещё готовить надо, — и убежала.

Через десяток минут к нам в гостевой дом пришёл сам глава стаба. Мужика звали Борода, хотя на гладковыбритом лице не было ни одной случайно пропущенной волосинки. Он немного успокоился, после того как узнал, что питомец Голодной Настеньки был приблудным, и предложил провести небольшую экскурсию по их местам обитания и рассказать нам о нашем стабе.

— Пойдёмте, покажу, как мы живём, чтобы вы понимали, что да как.

Сам стаб был частью огромного подземного комплекса, обустроенного в естественных пещерах под нужды неведомого тоталитарного правительства. Гигантский бункер был удобен, грамотно распланирован, а затем уже адаптирован под местных жителей. Вылизанный до идеальной чистоты бетонный пол с бродившим по углам роботом-пылесосом, яркое, не тревожащее глаз светодиодное освещение и приглушённое гулкое эхо работы множества станков, доносящееся из всех ответвлений. Огромные, жирные хищные птицы, вырезанные на граните и держащие в лапах черепа, бесстрастно взирали со стен проходов.

Борода, словно заправский гид, рассказывал историю стаба и появления на нём жизни.

— Самое главное у нас — танк. Машина прилетает всегда заряженной одним снарядом, осколочно-фугасным, из него выковыриваем немного пороха. Стволов у нас с каждым танком прилетает по КПВТ, только патронов к нему нет. Есть недалеко стаб с ксером, правда, проход не всегда открыт, кластеры перегружаются. Но их ксер только автоматные патроны делает, такие крупные к нему просто в руки не влезают. Мы у них иногда меняем 5.45, но твари такие, что с автомата только отгонять. Выручает стационарный крупный калибр под двенадцатый патрон, огнемёты и решётки варим. Поэтому вашей Голодной Настеньке очень мы обрадовались. Мы все эти проходы не использовали, а там ценного много чего лежит, только пройти не могли. Заражённые там уж больно крупные были. Мы за эти дни кучу ценного натаскали, а сейчас вот опять кластер перегрузился. А ещё в танке мы горючку берём, он почему-то приходит под завязку наполненный, только эта версия — с турбинным двигателем и у него авиационный керосин в баках, но это тоже неплохо. Масла моторные сливаем, сухпай есть, самый хороший, длительного хранения, и сменная одежда в броне лежит, несколько комплектов. Пара поношенных, но чистеньких, выстиранных, а пара совсем новых. Вот только ни одного ствола стрелкового нет, даже ножа, но блоки динамической защиты, которые мы на вашего бродячего зверя перекрутили, вполне боевые, взрывчатка загружена и дымовые мортиры заряжены.

Борода вёл нас по широким коридорам, украшенным в стиле станций московского метрополитена, только на тему фашистского режима, где орлы сидели не на свастиках, а на черепах. Улыбался, видя, как наша банда с интересом рассматривала мозаики, и продолжал рассказывать: