Но если капнуть глубже, всё становится на свои места, и оказывается, что гужевой транспорт широко используется по двум причинам.

Во-первых, сложные машины вроде глайдеров и левитирующих платформ (кстати, именно леветирующих, ничего общего с судами на воздушной подушке у них нет, я узнавал, совершенно другой принцип действия) в условиях агрессивной среды, то есть высокого и переменчивого фона А.Т.-энергии, нуждаются в дополнительной защите. И защита эта перестраивается в зависимости от фона, а это значительно увеличивает и без того энергозатратный процесс, и чем быстрее она перестраивается, тем больше затраты энергии. Выходит, чтобы экономно передвигаться через поражённые катастрофой территории на глайдере, нужно делать это со скоростью не большей, чем та же гужевая повозка, но и так эксплуатация глайдера обойдётся дороже.

Здесь могли бы подойти машины вроде грузовиков, использовавшихся в нашем мире в середине двадцатого века, но тут вступает в силу вторая причина: в качестве тягловых животных в этом мире используют барраксов и костерогов, и у этих животных двойное назначение.

Барракс — всеядное животное, внешне и по некоторым повадкам напоминающее нашу земную гориллу, только чуть шире в плечах и весом от 600 кг до тонны. Барраксы — вечные спутники людей расы бангор, они всегда были довольно сообразительны и хорошо приручались, а с развитием технологий над их разумом поработали учёные, существенно усилив их интеллект. Бангоры использовали и используют этих животных вместо коней, то есть ездят на них верхом, но тут иногда возникают сложности: потаскать за собой повозку или подраться для барракса не проблема, а вот чтобы он тебя согласился у себя на спине катать — тут надо суметь с этим зверем договориться. Барраксы не разумны в полном смысле этого слова, но гораздо умнее наших собак. Длинная и густая шерсть является неплохой защитой. В атаке барракс использует, в основном, мощные передние лапы, но и пасть, в которую без проблем поместится голова человека, тоже не стоит сбрасывать со счетов. В общем, с этим зверем главное подружится, и тогда он и повозку для тебя потаскает, и довезёт на спине куда надо, и небольшую стайку гончих или парочку незадачливых разбойников передушит.

Костероги — это искусственно выведенные четвероногие животные с внешним скелетом, образующим настоящую костяную броню. Выглядят они как гибрид трицератопса и черепахи, очень выносливы, неприхотливы и живучи. Верхом на таком звере не поездишь, но можно установить на его спину что-то вроде кресла, я слышал, что так костерогов тоже используют. Впрочем, нечасто — костерог довольно медлителен.

С барраксами эти «костяные танки» образуют симбиоз, не обладая таким высоким интеллектом, они считают своих тягловых собратьев чем-то вроде части своего стада и в бою активно защищают их. Таким образом, у караванщиков есть и транспорт, и охрана: чтобы освободить животное от оглоблей, вознице достаточно дёрнуть за один рычаг — и зверь готов защищать его имущество. В общем, всё практично и рационально.

Но если у каравана есть такая охрана, спрашивается, зачем же тогда нужны наёмники? А для того, чтобы предотвратить неожиданное нападение. Например, прыгнувший из-за какого-нибудь камня скальный скхорн вполне может повредить повозку… или возничего. Ящер довольно глупый, чтобы решиться устроить засаду на цель, которая ему не по зубам, ведь если бы повозка была одна, у него были бы все шансы с ней справится, а то, что повозок больше и шансов нет (остальные его точно прикончат), этого он уже не понимает. Чтобы такого не случилось, вокруг повозок цепью, идут наемники. Повозок у нас пять, значит, наёмников должно быть двенадцать — по сторонам от каждой повозки, один во главе и один замыкающий.

Но нас девять. Трое у Диккея (командира этого наёмного отряда) выбыло: один заболел, двое напились, устроили дебош и сидят теперь в изоляторе, ожидая суда, который, скорее всего, приговорит их к общественным работам. И это перед самым выходом. Диккей срочно пытался найти людей, иначе ему грозили штрафные санкции от караванщиков и минус к репутации, но нужных людей как назло всё не находилось — и тут как раз удачно подвернулся я. Изменённый вполне может заменить впереди идущего и защитить первую повозку от неожиданных нападений справа и слева. Торговцы на такую замену согласились, и репутация Диккея, как и его кошелёк, не пострадают. А я получу оклад за троих наёмников и небольшую премию от отчаявшегося было Диккея.

Наш караван, состоящий из пяти повозок, идёт по маршруту Ньюхоум — Нижняя Шальтара — Восточный форт, и возвращается в Ньюхоум, в Шальтару уже не заходя. Один дневной переход до Шальтары, день там на торговлю; затем два дневных перехода до Восточного форта, день там на ту же торговлю; и три дневных перехода на обратный путь. Итого восемь дней, за которые я получу 35 тысяч — негусто, конечно, но и работа не должна быть тяжёлой.

До Шальтары мы добрались без всяких происшествий. Да их и не ожидалось: дорога до Нижней Шальтары пролегает по местности, называемой Зелёной равниной, — это обширная долина, густо поросшая сочной калерийской осокой, растением, даже зимой не теряющим свой насыщенный зелёный цвет. Эта трава даже под снегом остаётся зелёной, только более сухой становится.

Деревья в долине растут по одиночке и небольшими группами, но их очень немного, так что видимость — километр на километр, и любую опасность, передвигающуюся по поверхности земли или в воздухе, можно заметить загодя, а песчаных ящеров и червей Курманского тут нет. Песчаным ящерам нужен песок, в который они могут зарыться для засады или укрываясь от погодных неурядиц вроде холода и палящих солнечных лучей. А черви Курманского живут только в местах с очень высоким фоном А.Т.-энергии.

Да, Эдвард Курманский — это тот бедолага, кто первым повстречался с этими червями и выжил, чтоб об этом рассказать, потеряв, правда, при этом обе ноги выше колена, но при уровне местной медицины это не такая уж и проблема — лишь вопрос денег.

По Зелёной равнине бродят стада оленей-вилорогов и серых бизонов, сюда забредают охотящиеся на них стаи гончих, иногда под предводительством уробасов, но первые предпочитают убраться с дороги неспешно идущего каравана, а вторые нам не встретились, и путь до Шальтары показался лёгкой и приятной прогулкой.

Нижняя Шальтара — это крупная деревня у подножья Альвейских гор. Люди здесь выращивают ароху (фрукт наподобие наших персиков) и делают из неё очень недурственное вино. Тем и живут. Верхняя же Шальтара, находящаяся севернее в горах, — убогое поселение в три с половиной дома, бывал я в этой дыре однажды. Как и зачем там живут, или, скорее, выживают, люди — только богу ведомо. Или, как сказали бы здесь, «ведает один великий Свет».

Центром Нижней Шатьтары считается площадь у здания деревенской администрации. По разным сторонам этой площади находятся два трактира, держат их родные братья Джун и Гурт. Трактиры так и называются: «У Гурта» и «У Джуна». Мы остановились в трактире «У Джуна», впрочем, могли бы остановиться и «У Гурта», разницы абсолютно никакой — трактиры похожи друг на друга, словно зеркальные отражения, и даже стоят напротив. И толстые бородачи-братья Джуно и Гурт практически одинаковые, только один медно-рыжий, а другой соломенно-жёлтый.

Оба трактирщика словоохотливы и радушны, и оба поносят брата и его заведение на чём свет стоит. Мол, проходите, проходите гости дорогие, как славно, что вы зашли ко мне, а не к этому прохиндею Гурту (или Джуно — в зависимости от того, куда тебя привёл случай). Мол, и пиво-то у него кислое, и горничные неряхи, и специи в отбивные у него кладут неправильные. Вот у меня… Надо отметить, что у обоих братьев это основной маркетинговый ход, на самом же деле всё у них одинаково, как и их трактиры — и отбивные вкусные, и горничные вполне приличные, и пиво свежее.

Тут мне и подвернулась небольшая халтурка. Я при случае захаживал в Нижнюю Шальтару, и Джун, узнав меня, особенно обрадовался и заявил, что для меня есть работа. Завелся у них тут уробас, исполинских, по словам местных, размеров (а как же иначе — у страха глаза велики, обязательно исполинских размеров должен быть), бродит вокруг деревни, пугает жителей. Наверно, обустроил себе логово в какой-нибудь пещере в горах, и угрожает он теперь спокойствию мирной жизни, стервец! Не понятно только, чего он там жрёт в своих горах: пропал только один деревенский, а это для уробаса дневной рацион, не больше. Но местные этим вопросом не задаются, а я, если выслежу уробаса, узнаю.

Администрация готова заплатить за избавление деревни от этой напасти, торговцам для защиты товаров от посягательств каких-нибудь воришек вполне хватит наёмников, а я за день должен справиться с выслеживанием и ликвидацией уробаса — существо таких размеров не может не оставлять следов, так что, договорившись со своими нанимателями о том, что меня завтра не будет, я отправился в деревенскую администрацию договариваться насчёт цены вопроса.