Книги

Издалека

22
18
20
22
24
26
28
30

«Но башня вновь появилась на прежнем месте, и целитель Шассим–Яг в ней, живой и невредимый», смог разобрать настоятель.

Унэн резко перевернул несколько листов — список посвящённых был пуст. Ни одного имени не было в нём… и это было хорошо. Интересно, подумал Унэн, поверит ли кто–нибудь, если я скажу, что умирал сегодня восемь раз подряд?

Не поверят, скорее всего. Как обычно.

Ну что же… настоятель согнал близнецов с кресла и, немного подумав, написал на оставшемся листе всего одно слово. Поставил точку и захлопнул Книгу.

— Да… Во всяком случае, Шассим вам будет благодарен, — монах кивнул на довольного флосса, восседающего на любимой перекладине. — Если бы не вы, он бы погиб. Так что теперь, дорогой Шассим, никакой отставки.

— Да я и не… — начал было флосс, как вдруг дверь кабинета отворилась, и внутрь влетел… Шассим–Яг.

Ещё один.

— Кто сказал, что я погиб? — отозвался он весёлым голосом.

У него была аккуратно срезана половина левого «уха».

Флоссы долго смотрели друг на друга, не издавая ни звука.

После чего медленно и церемонно поклонились друг другу, и вновь прибывший, несколько раз взмахнув крыльями, уселся рядом на том же насесте.

Близнецы восторженно захлопали в ладоши.

— Ну вот, — удовлетворённо кивнул монах, который первым обрёл способность говорить. — Видишь, как всё здорово, Шассим. Теперь, когда я попрошу тебя присмотреть за ними, ты уже не сможешь сказать — я, мол, один, а их двое.

Все долго смеялись, включая обоих флоссов. А когда отсмеялись, выяснилось, что Книга исчезла.

Бесследно и беззвучно.

— Ну что же, — вздохнул монах. — Всё, что ни делается, всё к лучшему. А теперь, если это, конечно, возможно… я хочу побыть один.

И удалился в спальню.

Окружающий мир тем временем готовился праздновать день своего рождения.

* * *

Норруан шёл по холмистой земле, всё дальше удаляясь от Лерея. Ему было необычайно хорошо; он ощущал, что и в этот раз сумел обмануть всевидящее око. И он поступил совершенно честно, не так ли? А куда делись семеро безумцев, его совершенно не интересовало.

На войне как на войне.