Флосс немедленно обиделся.

— Никто не суетился, — ответил он. — Все ожидают очередного хода противника. Можешь не сомневаться, все силы Совета и сочувствующих государств в полной боевой готовности.

— Брось, Шассим, — серьёзно продолжал Унэн. — Некогда обижаться. Ты прекрасно меня понял. Раз вы знаете имена Семёрки, то, следовательно, можете напасть на них. Разве не этого вы добивались?

— Не только этого, — было ответом. — У Семёрки по–прежнему обширная агентура. У каждого из них — планы на тот случай, если мы до него доберёмся. Если мы хотим покончить с постоянной угрозой, нам надо избавиться от всех них разом.

— И что же вам мешает?

— Это будет нарушением границ, — неохотно пояснил флосс. — Лерей находится под защитой Владык Хаоса. Все тайные укрытия Семёрки находятся под их покровительством, вдали от поверхности земли.

— И пока они не выберутся наружу, вы не осмелитесь напасть.

— Сунь, проявляй хотя бы какое–нибудь уважение к культам, — укоризненно проговорил флосс. — Мир не рушится потому, что и божества, и мы, смертные, соблюдаем правила, которые некогда создали. Во всём остальном Ралионе Хаос находится вне закона. В Лерее — наоборот. Никто из божеств не посмеет вторгнуться на суверенную территорию. Разумеется, можно отыскать Семёрку и без их помощи. Вопрос только в том, за какое время.

— А они тем временем будут копить силы и успеют напасть первыми, — заключил Унэн. — С моей точки зрения, вы не оставляете себе практически никаких шансов.

— Возможно, — кивнул флосс. — Но если нарушим заведённый порядок, то чем будем лучше Семёрки?

Унэн не нашёлся, что сказать. Он отвернулся к столу, на котором все эти дни лежала Книга, раскрытая на последней исписанной странице (а чистых листов оставалось совсем мало), и время от времени поглядывал на список «посвящённых».

Ему померещилось движение на листе, и он наклонился поближе.

Имя Хиргола посветлело, пошло волнами и испарилось. Теперь список включал только девять человек. Восемь здесь… и последний неведомо где.

— Хиргол исчез из списка, — с отсутствующим видом сообщил монах, ощущая ледяную струйку, ползущую по спине. — Они убили этого несчастного, несомненно.

— Что? — глаза флосса широко открылись.

Монах молча ткнул пальцем в страницу.

— Ты не мог бы…

— Нет, — ответил монах суровым голосом. — Я пообещал, что не стану больше вмешиваться. Всё, что я могу теперь делать — наблюдать.

Его имя тоже исчезло из списка. Словно дожидалось этих слов.

Флосс присвистнул. Монах тоже. Они обменялись взглядами.