— Вздор! Я видел, как он трусливо выпрыгивал из автомобиля, словно помойная крыса!

— Лука Анатольевич! — громко произнёс я.

Семинарист оказался сообразительным парнем. Он вместе с Лаврушкой волоком вытащил из леса безвольное тело старшего Астафьева. Его глаза были закрыты, а по лбу вместе с водой стекала кровь. Да, крепко он шарахнулся об дерево.

— Дьявол! — яростно прошипел Петров, сжав руки в кулаки. Его лютый взгляд буквально прожигал Всеволода, но дворянская честь не давала по-простецки перерезать ему глотку, да еще на глазах у стольких свидетелей.

— Придётся отложить дуэль до следующего раза, сударь, — заявил я, глянул на Луку и дёрнул бровью — мол, тащи Всеволода обратно в лес, чтоб глаза не мозолил.

Семинарист снова продемонстрировал свою сообразительность. Он понял меня правильно и кивнул Лаврушке — дескать, попёрли брата твоего.

Но тут прозвучал резкий голос Петрова, вскинувшего руку:

— Стоять! Ты, Лаврентий, иди сюда. Поедешь со мной. Будешь моим заложником, а то вдруг твой братец начнёт бегать от дуэли, как заяц от волка. А так он примет мой вызов, зная, что родная кровинушка у меня томится.

Твою мать! Вот хитрый урод!

— Не впутывайте сюда малолетнего ребёнка, сударь, — сурово проговорил я, сглотнув дождевую воду, попавшую в рот.

— Ты мне не указывай, выродок! Я сам знаю, что мне делать! Захочу и тебя впутаю! Секунданты мне сказывали, как победил Всеволод! Мой брат отвлёкся во время дуэли на твой крик! Да, да, на твой! Угораздило же тебя упасть с утёса именно во время дуэли, да ещё аккурат напротив места битвы! Ежели бы не эта досадная случайность, то мой драгоценный брат был бы жив, а этот падальщик Астафьев — мёртв. Он бы никогда не победил Игоря в честной дуэли!

Ого! Вот оно, оказывается, как, а я и не знал. Уж не по этому ли Всеволод так невзлюбил меня? Считает, что я превратил в говно его победу? Думает, что все будут говорить за его спиной, будто он победил только благодаря моему крику? Возможно. Но сейчас не время думать об этом.

— Лаврентий не поедет с вами, — решительно заявил я, продолжая вести себя исключительно вежливо, хотя внутри меня всё кипело и бурлило. — Ежели вы так жаждете дуэли, то сразитесь со мной. Я так же виноват в смерти вашего брата, как и Всеволод. Дайте мне три месяца на подготовку — и я прибуду в любое место, кое вы сочтёте подходящим для дуэли.

— Да кто ты такой, молокосос?! У тебя нет ни рода, ни племени, ни имени. Ты лишь крохотный камешек, невовремя попавшийся под ноги моего брата. Какой с тебя спрос, болезный?! — выпалил Петров, часто-часто дыша. Казалось, что его сейчас разорвёт от злости. Но, к сожалению, этого не произошло. Парень крикнул, покосившись в сторону деревьев: — Михей, Влас, приведите ко мне Лаврентия! А ежели будет сопротивляться, то силком тащите!

Из-за деревьев вышли два бородатых мужика в плащах и при оружии и двинулись через дорогу.

Глядя на них, я закричал страшным голосом, старательно сверкая глазами:

— Остановитесь, иначе мне придётся призвать силы самой Смерти! В этой земле лежат сотни тел, погибших в Чернолесье. Я призову призраков, и те поглотят ваши души! Лучше отступитесь! Не играйте с мастером смерти!

Гром поставил эффектную точку в конце моей речи, а сверкнувшая молния отразилась в моих почти прозрачных глазах. Мужики замерли как вкопанные. Их пронзил суеверный страх. А вот Петров оказался покрепче.

— Что ты мелешь, припадочный? Ты сопливый юнец! О каких силах Смерти ты говоришь? Ты сейчас не способен призвать и призрак сверчка! Михей, Влас! Чего хвосты поджали?! Приведите мальчишку!

Те сдвинулись с места и робко пошли в мою сторону. А я вскинул к грозовому небу руки и заорал, отчаянно надеясь, что Луке и Лаврушке хватит ума поглубже свалить в лес, пока тяну время: