— В списке контактов он значится как “Улоф”. Но номер отследить не удалось, во всяком случае с этой аппаратурой. Похоже, они договаривались встретиться где-то здесь.
— Интересно. Хорошее начало.
— И еще, — продолжила Эмилия. — Тара пишет этому Улофу… цитирую: “Знаешь Повелителя кукол?” Улоф отвечает: нет. Что это может значить? Есть соображения?
Сержант Шварц поднял брови.
— Нет. Ни малейших. Но мне кажется, я знаю человека, у которого соображения могут быть.
— Так-так… И кто это?
— Кевин Юнсон. Из уголовной полиции.
Тридцать шесть часов без сна
Танто
На вершине Тантобергет, в районе Сёдермальм, стоит установка ПВО времен Второй мировой войны, призванная защищать от врагов мосты Орстабрун и Лильехольмсбрун. Недалеко от игровых площадок, на террасах, спускающихся к воде, расположены садовые участки; из одного домика доносился грохот гранатных разрывов.
Была половина третьего ночи. Кевин Юнсон лежал на диване; на экране компьютера перед ним шла советская военная драма “Иди и смотри”.
Когда живые завидуют мертвым, думал Кевин.
Небольшой садовый участок на горе Танто являл собой в основном голые камни; пригодная для выращивания хоть чего-нибудь земля ограничивалась полоской плодородной почвы вдоль забора. Право на застройку участка — одного из ста одиннадцати на южном склоне — использовалось по полной. Четырнадцать квадратных метров занимал красный домик с белыми углами, шесть квадратных метров — открытая веранда с сарайчиком, вмещавшим уборную. Этот клочок земли принадлежал семье Кевина с семидесятых годов, а сам он жил в домике уже четыре года. Проводить здесь зиму запрещалось уставом, но соседи-садоводы не жаловались.
С тех пор как узнали, что Кевин служит в полиции.
Здесь он вырос. Здесь наблюдал, как лето, крадучись, взбирается на гору с Орставикена, здесь они с отцом сидели на веранде и смотрели, как солнце опускается за яхтенный причал.
Единственная комната вмещала стол с двумя стульями, диванчик и — вторым этажом — кровать. Бензиновый генератор питал плиту и холодильник, а солнечная батарея обеспечивала электричеством компьютер и лампочки. На стенах полки, на полках книги и диски.
Когда Кевин смотрел кино, то старался держать под рукой ручку и бумагу, готовясь записывать ошибки — просчеты в сценарии, анахронизмы. Ляпы.
Не только забавы ради, но и чтобы потренировать наблюдательность, которая так нужна ему в работе. Но на экране разворачивалась уже последняя сцена “Иди и смотри”, а бумага на столе все еще оставалась нетронутой.
Главный герой, в начале фильма — подросток, теперь выглядел стариком. Он уходил в леса, чтобы примкнуть к партизанскому отряду.
И лес проглатывал его.